Эдгар Берроуз - Марсианские истории

Они ушли и были, по-видимому, счастливы, что уходят. Затем Валла Дайя вызвала двара охраны, что по земному соответствует генералу, и повелела ему очистить дворец от всех живущих от храмового этажа до крыши за час до вечерней трапезы и не позволять кому-либо входить в храм и выше расположенные этажи, пока не будет назначен час для сбора в храме, когда Тур скажет свое слово. Исключением являются лишь пленники в ее собственных апартаментах. Пусть туда никто не входит под страхом смерти. Она объяснила это все ясно и просто, и двар понял. Думаю, что он немножко боялся и дрожал, потому что все были в страхе перед джеддарой Заксой. Затем он ушел, рабы были отпущены, и мы остались одни.

За полчаса до вечерней трапезы мы поместили Заксу и Саг Ора на верхней платформе у глаз идола и там же сами заняли места. Валла Дайя, Хован Дью и Дар Тарус остались в королевских покоях. Между дверью и спиной Великого Тура не оказалось никого, а на крыше находился подготовленный флайер — на случай какой-либо неудачи.

Томительно тянулись минуты до наступления темноты. Приближалось решающее время. Мы услышали, как двери храма отворились, и за ними возник большой коридор, ярко освещенный. Он был пуст — лишь два жреца, колеблясь, стояли в проходе. Наконец один из них нашел в себе достаточно мужества войти в храм и зажечь свет. После этого они двинулись более храбро и распростерлись перед алтарем Великого Тура. Когда они поднялись и посмотрели в лицо идола, я не мог противиться искушению повернуть его огромные глаза. Они обежали весь интерьер храма и остановились на жрецах, но я не сказал ни слова, и думаю, что эффект величественного молчания бога был более выразителен, чем любые его слова. Оба жреца просто рухнули на пол и лежали там, дрожа, стеная, умоляя Великого Тура о сострадании к ним, и они не поднялись, пока в храме не появились первые верующие.

С этого момента храм стал наполняться быстро. Слова Тура вполне своевременно и полно были доведены до всеобщего сведения. Они собрались как и раньше, но на этот раз их было больше, и они выстраивались с обеих сторон центрального прохода и там ждали, причем их глаза бегали от двери зала до статуи бога.

Когда по моему предположению должен был начаться следующий акт, я заставил взор Тура пропутешествовать по собравшейся толпе, чтобы настроить их в соответствии с тем, что должно было произойти. Все реагировали точно так же, как и жрецы — упали на пол, стеная и молясь, и они оставались там, пока звуки горнов не возвестили о прибытии джеддары и великой жрицы. Только тогда они поднялись на ноги. Огромные двери повернулись, и опять был ковер, и рабы при нем, и расстилали они его к алтарю, и горны звучали все громче, и голова королевской процессии вошла в храм. Я запланировал сделать все именно так, чтобы обеспечить большее впечатление на публику. По моему плану намечалось, чтобы публика видела королевский кортеж, в растянувшейся голове прошли два ряда пэров, за ними запряженная двумя бенсами колесница, на ней кресло-носилки, на носилках, чуть откинувшись назад, восседала Валла Дайя. За ней шел Дар Тарус, но в зале все думали, что видят джеддару Заксу со своим фаворитом Саг Ором. За фаворитом следовал Хован Дью, а за ним пятьдесят юношей и пятьдесят девушек.

Колесница остановилась перед алтарем. Валла Дайя спустилась и встала на колени. Голоса, нараспев восхвалявшие, восхвалявшие Заксу, притихли, когда прекрасное создание простерло руки к Великому Туру и подняло лицо к его лицу.

— Мы готовы, господин! — закричала она. — Говори, мы ждем слова Тура!

Коленопреклоненный зал задержал дыхание, и эта тишина разорвалась рыданиями. Я почувствовал, что все достаточно подготовлены, и следовало качать без задержки. Я поднес к губам переговорную трубу.

— Я есть Тур! — гремел я и люди дрожали. — Я пришел вершить суд над народом Фандала! Примите мой наказ — будете процветать. Нет — умрете!

Грехи народа могут быть искуплены двумя наиболее грешными в моих глазах, — я заставил глаза Тура поблуждать по публике, — а затем рывком остановил их на Валле Дайе. — Закса! Готова ли ты искупить свои грехи и грехи своего народа?

Валла Дайя кивнула своей прекрасной головкой.

— Твое желание закон для меня, господин! — ответила она.

Покрутив глазами по толпе, я остановил их на Саг Оре.

— Саг Ор! — продолжал я. — Ты грешен! Ты готов платить?

— Как потребует Тур! — сказал Дар Тарус.

— Мое желание таково! — прогремел я. — Закса и Саг Ор возвратят тела тем, у кого они их украли, прекрасные тела, которыми они сейчас обладают, и тот, у кого Саг Ор взял тело, станет джеддаком и высшим жрецом, а та, у которой Закса украла тело, вернется с почестями в родную страну. Я так сказал! И пусть тот, кто возражает, скажет теперь, или навсегда замолчит!

Протестующих голосов не было, и я чувствовал изрядную уверенность, что их и не могло быть. Сомневаюсь, смотрел ли когда-нибудь какой-либо бог на такое покорное стадо…

Когда я сказал, Гор Хаджус опустился на колени и снял веревки с ног Заксы и Саг Ора.

— Погасите свет! — скомандовал я.

Жрец, дрожа, подчинился.

Валла Дайя и Дар Тарус стояли рядом с алтарем и, когда свет погас, они должны были действовать быстро. Вместе с Гор Хаджусом они закончили намеченную операцию, и когда я услышал тихий свист из полости у основания идола — заранее обусловленный сигнал, которым Гор Хаджус извещал об окончании своей работы, я приказал зажечь свет. Закса с Саг Ором стояли там, где только что находились Балла Дайя и Дар Тарус, а последних нигде не было. Думаю, драматический эффект этой операции был наиболее изумительным из тех, которые я когда-либо видел. На Заксе и Саг Оре не было ни веревок, ни кляпов во рту, ничего, что показывало бы, что они доставлены сюда силой — и рядом не было никого, кто мог бы привести их сюда. Иллюзия была совершенной — жест всемогущества, который просто потрясает разум. Но я еще не кончил.

— Вы слышали, что Закса отказывается от трона, — сказал я, — Саг Ор подчиняется суду Тура?

— Я не отказываюсь от трона! — заорала Закса. — Это все…

— Молчи! — гремел я. — Готовьтесь приветствовать нового джеддака, Дар Таруса из Фандала! — я повернул глаза Тура к огромным дверям, и взоры всех собравшихся последовали за глазами Тура. Дверь распахнулась, и за ней возник Дар Тарус, блистающий в одеждах Хор Сана, давно мертвого джеддака и жреца, чьи кости мы ограбили у лестницы часом раньше. Дар Тарус должен был справиться с перевоплощением быстрее, чем действовал я, но он сделал это, и эффект был колоссален. Дар Тарус выглядел джеддаком с ног до головы, когда шел с молчаливым достоинством по широкому коридору, ступая по сине-белому ковру. Закса стала багровой от злобы.