Юрий Никитин - На пороге

– Правда? Почему?

– Вы заказали наше фирменное пирожное, – пояснила девушка. – А в этом случае кофе за счет заведения.

– Мило, – сказала она. – Тем более что и пирожное просто прелесть. Спасибо!

Полицейский участок, как и положено в современном мире, огорожен бортиком из бетонных блоков, а ко входу ведут высокие ступеньки, так что террорист-смертник даже при отсутствии заграждения не сумеет выбить дверь начиненным взрывчаткой автомобилем.

К тому же вход бронирован, еще и с вертушкой, если заблокируют, не вырваться, но моей конвоирше уступают дорогу, то ли уважают, то ли побаиваются, а на меня поглядывают с непонятным, хотя и вообще-то понятным сочувствием.

Я, правда, привык к таким взглядам, но сейчас чувствую всего лишь некоторую слабость, голова не кружится, тошноты нет и близко, а мозг работает, как андронный коллайдер.

В огромной комнате с массой всевозможных экранов на стене, от крохотных и до исполинских, расположились с десяток столов. Полицейских за ними я бы даже не назвал полицейскими, хоть и в форме, выглядят почти как люди.

Она сказала весомо:

– Это наш отдел криптозащиты. Здешние ребята собаку съели на ловле всяких прохиндеев. Выкладывайте им свои соображения, а они вас поймают на брехне.

– Можно взглянуть на записи с камер? – поинтересовался я. – Те, что у вас установлены в женских душевых, меня пока не интересуют, хотя там наверняка высшее разрешение и самое мощное оборудование, а вот те, на которых все входящие в наш корпус и выходящие…

– Эти уже смотрят, – ответила она с милостивым пренебрежением. – Можете присоединиться.

– Мне лучше сначала, – сообщил я.

Она подошла к одному, опустила ладонь на плечо. Я заметил, как бедный парень дернулся и оглянулся с таким испугом, словно она сунула ему за шиворот гранату.

– Прогони сначала, – сказала она голосом повелительницы варваров, – этот вот подозреваемый должен посмотреть до того, как ему предъявим серьезное обвинение и отправим за решетку.

– Как скажешь, – ответил он поспешно. – Могу хоть с начала года!

– Не умничай, – велела она.

Я проговорил мирно:

– Можно мне слово? Всего лишь со вчерашнего дня. Начиная с утра, когда начали являться самые ранние пташки на работу. Вообще-то им премию за такое рвение нужно выдавать, а мы их в подозреваемые… Вот так всегда в жизни, не находите? Хотя откуда вам знать, у вас же не жизнь, а эта, как ее… погоня, погоня, погоня в крови!

Она посмотрела с предостережением, дескать, еще слово, и за решетку, я договорил:

– Если лица не видно, то сразу на запись с другой камеры. Там их вообще-то три, еще две захватывают от здания через дорогу.

Она посмотрела на меня косо.

– Что, так заметны?

– Заметны, – ответил я, не вдаваясь в подробности. – Побыстрее можно? Я о прокрутке. Что у вас за аппаратура?.. При авторитарных режимах силовые структуры должны получать лучшее оборудование! Чтобы успешнее угнетать… э-э… угнетенные массы. В интересах угнетателей.

Техник пробурчал:

– Аппаратура у нас вполне! Если сличают программы, то все мелькает, но сейчас же надо глазами?

– А кто смотрит? – спросил я. – Вы или я?

Он ответил хмуро:

– А вы что… можете быстрее?

– Я ученый, – ответил я с надлежащим высокомерием. – У меня натренирован мозг, а не!.. Вы знаете, о чем я намекиваю.

Она кивнула технику.

– Дай быстрее. Пусть он подавится.

Я посмотрел на мелькающие фигурки, поинтересовался:

– А быстрее может?

Техник буркнул:

– Наша техника может. А ваша?

– Мозг пока что круче компа, – заявил я. – Еще быстрее… Еще… Стоп! Отмотай чуть назад…

Техник, с недоверием поглядывая то на меня, то на детективщицу, вернул изображение, я сделал вид, что всматриваюсь, указал пальцем.

– Вот этот посторонний.

Она сказал быстро и властно:

– Узнать о нем все!

Я проговорил мирно:

– Давай дальше. Только не тяни, крути быстрее.

Она поглядывает на меня с сомнением, я подумал, что может что-то заподозрить, но отбрешусь. Вообще-то я еще по дороге просмотрел записи всех камер, отыскал пятерых посторонних, проверил по всем базам, у всех дела в институте, кто прибыл по командировке, кто по обмену опытом, так что надо проверять теперь еще их связи.

Подошел настолько грузный полицейский, что я сразу же представив, как он гонится по улице за убегающим преступником, невольно заулыбался.

Он протянул Ингрид несколько фотографий голого мужика на железном столе морга.

– Вот он. Еще свеженький. Ты его уложила точно. Камеры засняли, как он в тебя стрелял, так что вопросов не будет.

Она быстро перебрала фотографии, кивнула, лицо оставалось холодным и безразличным.

– Он вел активную жизнь, – произнесла таким тоном, в котором я бы выделил одобрение. – Три пулевых ранения, вон шрамы от ножа, причем не столового… Думаю, патологоанатом найдет старые переломы и ушибы.

Техник поднял на меня взгляд и шепнул пугливо:

– Видите, что такое для нашей воинственной Зены активная жизнь?

– А что, – пробормотал я тихонько, – кто-то при виде ее может подумать о другом понимании активной жизни?.. Я теперь на неделю забуду точно.

Ингрид услышала или не услышала, но метнула на меня такой взгляд, после которого о близости с женщиной можно забыть и на месяц.

Я продолжал смотреть на экран, а когда решил, что достаточно, сказал с видом человека, выкопавшего яму под Черное море:

– Есть еще два. Вышли то ли вместе, то ли просто совпало, но вот они…

Она кивнула техникам, но те уже и без напоминания поставили метку, погнали записи дальше.

Когда я назвал всех пятерых, она сказала неумолимо:

– Шмендрик, продолжай искать. Возможно, этот тип кого-то скрывает. Могу предположить, что есть и шестой, которого он якобы не заметил!

Шмендрик буркнул:

– При такой скорости не заметить легко. Потом можно отбрехаться.

– Да, – сказал я, – проверяйте. А я бы предложил проверить всех друзей и даже контактеров этих пятерых. Это может дать нужную ниточку.

Она кивнула.

– Это мы и собираемся сделать. Но, Шмендрик, все равно ищи шестого.

Я указал на экран.

– Я бы посоветовал начать с этого. Видите, короткая такая стрижка…

Она посмотрела на меня с подозрением.

– Почему?

– Чутье, – сказал я скромно. – Да и не нравится мне такая прическа. Не одобряю. Я интеллигент, а так стригутся только в армии и полиции.

Толстый полицейский недовольно всхрюкнул и поворошил толстой пятерней битловскую прическу.