Константин Хвостополосатов - Потеряшка

До прибытия "Ботаника" в систему Маятника оставалось приблизительно пятьдесят местных суток. Я рассказал своей силукской подруге далеко не про все случившееся в гостях у мадам Стража. И про прибытие "Ботаника" тоже умолчал. Сначала это казалось каким-то несущественным на фоне избавления от силков "паутины", затем у нас нашлись более срочные и важные дела, а позднее я просто уже и не решился этого сделать, не совсем ясно представляя себе реакцию своей подруги на такую задержку новостей. И этот вопрос продолжал меня слегка терзать. Наконец, подумав, что все это пока "не горит", я решил пустить процесс на самотек. В конце концов, когда "Ботаник" появится, говорить о нем в любом случае придется.

Между тем, время мы проводили с толком. Силами военных и с неслабой протекцией дядюшки мы тщательно отремонтировали "Бурундук", по ходу пьесы слегка его модернизировав. В первую очередь добавили всех возможных мощностей Анне. За тем замене на самое "свежее" из доступных подверглось большинство систем корабля. Кое-что из запчастей нам даже передали с проходившего мимо системы военного эсминца Алуриса. Искренне удивившись, я порядком задумался о роли нашего "старого" знакомого в системе вооруженых сил Алуриса. Вряд ли простому деятелю от финансов было бы позволено допустить частичную разукомплектацию военного космолета. После этого случая я окончательно уверился, что дядюшка наш не простой бизнесмен, и встреча с ним была нам выкинута кубиками "две шестерки" самим божеством по имени Вечность.

Затем работы по нашему "бурундуку" закончились, и пришло время слегка расслабиться. После суток индивидуальной программы мне стало скучновато, и я предложил закатить очередную вечеринку у коробейников, "слегка" затянувшуюся на семь дней. По итогам мероприятия нас окончательно записали в разряд придурков с пометкой "наши люди".

Еще бы не записать, когда вместе с едой, горячительным и разлиной дурью с нами приехало еще пять такси, притащивших на планету самую известную на орбиталке Маятника тусовочную группу психо-свето-звуко и еще какой-то дряни транс-жокеев с целой ротой жриц любви разных видов и размеров. Не знаю, как должна называться тусовка с применением света, звука, какой-то трансовой бредятины на основе парасимпатических или еще каких-то воздействий, я обозвал все это "большой бардак с наркотой". А вообще оказалось весело.

На третий день к нам как-то умудрилась пролезть стайка вездесущих хитрозадых подростков, среди которых оказался и третьесторный репортер. А на четвертый день наша тусовка стала самой модной новостью орбиталки Маятника, тем более что попасть на нее оказалось далеко не просто. В общем, покинул экипаж "Бурундука" мероприятие только под натиском мощного требования организма в отдыхе. Мы-то ушли, а вот клоуны остались. Не знаю, кто за все платил, может, и не платил, а народ просто потянулся к экзотике, но "большой бардак с наркотой" в общей сложности закончился спустя двенадцать дней.

Экипаж "Бурундука" отдыхал, а время шаг за шагом подбиралось к часу "икс". Мои друзья еще не знали, что так сильно крадет у меня душевное спокойствие. Я же элементарно считал дни, чуть ли не отмечая их на календарике, как "дедушка" до дембеля. Не в обиду Шиле будет сказано, но я уже спал и видел Светлану, мою рыжую супругу перед лицом бога по имени Вечность.

В один из ничем не примечательных для моих друзей дней я, всеми правдами и неправдами пытаясь скрыть волнение, предложил совершить небольшой облет окрестностей Маятника. К моему удивлению доказывать никому ничего не пришлось. Заняв места по штатному расписанию, мы предупредили диспетчерскую службу и отбыли в никуда.

Из-за столь длинного прыжка уповать на какую-либо точность выхода "Ботаника" совершенно не стоило. И чем ближе время подходило к часу "икс", тем я больше сомневался в своих способностях и умениях, проявленных при прокладке курса для моего первого космического дома.

Час "икс" прошел уже четверть местных суток назад, и "Бурундук" дрейфовал где-то над плоскостью вращения системы Маятника. К моему удивлению экипаж по-прежнему вопросов не задавал. Шила, перекидав в меня мешок косых взглядов, засела за симулятр, а Краппс по своему обыкновению пропал в районе двигательного отсека.

После суток ожидания я не выдержал и спросил у заглянувшей в боевую рубку Шилы:

– Тебе не интересно, что мы тут делаем?

– Интересно, – честно призналась она, – но ты же все равно не скажешь.

– А как же твое любопытство? – удивился я.

– Нормально, – фыркунла Шила. – Похоже, мы делаем какую-то очередную работенку, скорее всего, связанную с хорошей прибылью. Да и болтаться на орбиталке Маятника уже порядком надоело.

– И все это без согласования с тобой? – подмингул я. – Это же есть бардак?

– Бардак, – согласилась капитанша. – Но пока нет стрельбы и ущерба нашему кораблю я согласна еще немного потерпеть. Только учти, что терпение мое далее трех суток не простирается. Так что сочиняй легенду покрасивше или будешь жестоко наказан.

Шила ушла, а вот чувство, что она все знает, осталось.

Мы болтались уже вторые сутки, встретив за это время лишь какой-то заблудший транспортник, по всему судя, не имевший надпространственного двигателя. И мои опасения с переживаниями, спустя каждый час, возрастали в арифметической прогрессии, грозя прервать мой жизненный путь до истечения отведенных Шилой трёх суток. Я валялся в своей каюте, перебирая в уме варианты задержки, когда Анна оповестила всех по общей связи:

– Искажения пространства, дистанция – три световые секунды.

Меня сдуло ветром ожидания, и через рекордно короткое время я вломился в виртуалку корабля со своего штатного места. Шила тоже не поленилась подключиться к системе, осчастливив меня своим присутствием через пяток минут.

– Это – явно не то, ради чего мы здесь? – скептически бросила она.

– С чего ты так решила? – удивился я.

– А где общая тревога, где экипаж по штатному расписанию? – усмехнулась капитанша. – Нет, это – просто очередной заблудший кораблик.

В виртуалке пространство точки перехода неизвестного посетителя жалобно заскулило, через секунду тонко завыло, затем зарычало, прошел не очень приятный треск, и все закончилось сыплющимся песком или шумом дождя. Возможно, Шила почувствовала все это иначе, а ощущаемые мной спецэффекты были лишь моими личными ассоциациями, связанными с наблюдением близкого выхода из многомерности.

В оптике же постепенно набирал яркость и краски знакомый четырехгранник наконечника стрелы. Я выбрал увеличение до максимума. Вырвавшийся в реальный мир "Ботаник", находящийся в боевой модификации, слегка "парил" сбрасываемыми в пространство шлейфами прихваченного защитным полем вещества иного измерения. Так обычно бывает при сильно "глубоком" погружении в многомерность и довольно резком "всплытии".