Алексей Калугин - Кластер Войвод. Третье правило крови

– Извини. – Виир ослабил хватку.

– Почему мы стоим?

Хороший вопрос, твердь твою!

Хамерхаузен и сам не отказался бы узнать на него ответ.

– Тебе страшно?

С чего это она взяла?

Да что вообще себе позволяет эта рыжая!

Хочет сказать, что ей все абсолютно побоку: мрак, хищные звери, зловещее шипение?..

Усопье, суть его!

– Ты слышишь?

– Что?

– Шипение.

– Да.

Она произнесла это «да» таким обыденным тоном, как будто в доносящихся из темноты зловещих звуках не было ничего необычного. Как будто это были самые естественные ночные звуки вроде комариного писка.

– Тебе это не кажется… странным?

– Почему?

– Ну, не знаю…

Что рыжая по-настоящему умела, так это ставить своими вопросами собеседника в тупик. Как к глухой стенке для расстрела. Разве что только глаза не завязывала. Хотя какой смысл делать это в темноте?

– Ты знаешь, что это такое?

– Стать твою, – не сдержался Хамерхаузен, – откуда, по-твоему, я могу это знать? Ты думаешь, я каждое воскресенье выезжаю в Усопье на пикник?

– Не шуми, – строгим голосом осадила его Регина.

– Не доставай меня.

– Ты рамон или кто?

– У тебя есть причины для сомнений?

– Рамон не станет париться из-за ерунды.

– Из-за какой ерунды?

– Да из-за всякой.

– Послушай-ка, детка. – Хамерхаузен повернулся к Регине лицом, хотя в поглотившей их темноте лица девушки все равно не было видно. – Или ты перестаешь язвить по любому поводу, или…

– Я тебе не детка.

– Но ты и не рамон.

– Я спасла тебя от черного мешка со щупальцами.

– А я вытащил тебя из пасти плотоядного цветка.

Словесная перепалка не становилась менее яростной от того, что велась едва слышным полушепотом. Хотя со стороны это, наверное, выглядело забавно. Если б было кому смотреть.

– Разбежимся в разные стороны?

– Зачем?

– Посмотрим, кто доживет до рассвета.

– Ты чокнутая.

– Да. И что с того?

Хамерхаузену было что ответить, но прежде, чем он успел произнести хоть слово, что-то коснулось его плеча.

– Убери руку, – ненавидяще прошипел Виир.

– Какую?

– Левую.

За правую он ее держал.

Раздался негромкий щелчок пальцев.

– Вот она!

Хамерхаузен замер, боясь пошевелиться.

Воображение уже нарисовало предельно жуткую картину происходящего.

– Тогда что лежит у меня на плече?

Это могла быть огромная змея, готовая обвиться вокруг шеи. Или щупальце гигантского осьминога.

Осьминоги живут в воде?

Да что вы говорите!

А это сухопутный, может быть, даже древесный осьминог!

Рухнувшие небеса! Это ведь Усопшие Земли!

– Не знаю, – с невозмутимым спокойствием ответила на рыжая. – Хочешь, чтобы я проверила?

– Не трогай! – едва не в полный голос воскликнул рамон.

– А что такого?

Регина прикидывалась или на самом деле не понимала, насколько опасно их положение?

Виир снова услышал знакомое шипение. На этот раз можно было не гадать, откуда оно доносится – звук раздался возле правого уха.

– Это ты шипишь? – спросила Регина.

– Нет.

– Тогда… Виир…

– Да?

– У тебя на плече что-то светится.

Осторожно, не поворачивая головы, Хамерхаузен попытался скосить взгляд, чтобы увидеть то, о чем говорила Регина.

– Ничего не вижу.

– Хочешь сказать, что я вру?

– Я просто сказал, что ничего не вижу.

– Ну, знаешь, чтобы не увидеть это, нужно быть слепым.

Хамерхаузен стиснул зубы. Он все же решил не поворачивать голову. Тот, кто сидел у него на плече, пока вел себя спокойно. Но мог среагировать на движение. Виир вовсе не хотел, чтобы его укусили за щеку или за нос.

– Что там?

– Красный крест.

– Что?

– Крест красного цвета. Что непонятно?

– Он лежит у меня на плече?

– Если бы я еще видела твое плечо… Я вижу только красный крест в кромешной тьме.

Светящийся красный крест в темноте – это здорово отдавало совсем уж несусветной дичью. Хамерхаузен даже думать не хотел о том, что у Регины что-то там не в порядке с головой. Но временное помутнение разума – такое ведь с каждым может случиться. Рыжую не так давно чуть было не съел плотоядный цветок. Хамерхаузен вытащил ее буквально из пасти этой твари, всю, с ног до головы перемазанную мерзко слизью. Шок, потеря ориентации в пространстве – после такого можно не только светящийся крест в темноте увидеть.

А что, если и он сам…

Хамерхаузен начал медленно поворачивать голову.

Со стороны плеча вновь раздалось шипение. На этот раз отчетливое и громкое, похожее на предупреждение.

И тут Виир почувствовал, что его переполняет уже не страх и даже не досада, которая какое-то время была спутницей страха, а злость. Самая настоящая злость. Злость на этот лес, по которому они тащились незнамо куда, на темноту, из-за которой невозможно было сориентироваться, на всех этих тварей, ползающих, прыгающих и летающих, что прятались в темноте и издавали пугающие звуки, потому что в темноте, стать твою, все звуки звучат пугающе! Злость на Регину, в которую будто вселился бес противоречия, из-за чего с ней ни о чем невозможно был спокойно договориться. Злость на себя самого за тот страх, что превратил его в параноика, прячущегося от себя самого в углу за комодом.

Хамерхаузен выпустил руку Регины – Вииир! – и быстро провел ладонью по правому плечу, чтобы наконец убедить себя в том, что там ничего нет, кроме его собственных фантазий.

Тварь, сидевшая на плече, оказалась размером с белку. Но шкура у нее была голая и влажная. Она даже не пыталась удержаться на занятом месте. Но перед тем, как упасть, цапнула рамона за мизинец.

Зубы у нее были мелкие и острые, как иголки. Виир невольно вскрикнул от боли. А в следующую секунду он почувствовал страшную, обжигающую боль, как будто в кровеносные сосуды всей кисти ему впрыснули крутой кипяток.

Боль быстро поднялась до локтя.

А затем рука онемела.

Боли не было. Но руку ниже локтя Хамерхаузен не чувствовал.

– Виир?.. Ты здесь?

– Ну, а где еще я могу быть? – раздраженно буркнул в ответ Хамерхаузен.

– Почему ты отпустил мою руку? – Рамон почувствовал, как пальцы девушки коснулись его груди. – Виир?..

Она была не напугана, а лишь недовольна тем, что происходит что-то, чего не было в ее собственных планах.

Хотя какие у нее могли быть планы?

У них обоих был один план – выжить.

Выжить любой ценой.

Хотя, если подумать, стоило ли оно того? Ну, в смысле, борьба за существование и прочая дребедень.

Чему равнялись их шансы на выживание?

Смог ли хоть кто-то выжить в Усопших Землях?

Помимо Валтора Прея, разумеется.

Валтор – это особая статья. У этого рамона вообще потрясающие способности к выживанию в любых, самых нечеловеческих условиях. Если бы не он, в Кластере Джерба сейчас уже не осталось бы ни одного живого человека. Зато мертвецов было бы полным-полно.