Василий Головачев - Сборник "В огне"

– Эти минимы уязвимы? – спросил Хасид. – Их можно уничтожить?

– Моллюскоры создавались иксоидами, они отличаются от «джиннов»… то есть от роботов наподобие Лам-ки. Наше оружие на них действует.

– Значит, и наше тоже! – Хасид метнулся из зала, крикнув на бегу: – Я подниму «брандер»!

Однако, что он имел в виду под «брандером», осталось неизвестным. Дальнейшие события развернулись так быстро, что никто ничего не успел сделать.

Стены зала управления базой внезапно содрогнулись, людей качнуло странным ветром, и в центре зала соткалась из воздуха маслянисто-чёрная многогорбая глыба, непрерывно изменяющая форму, дышащая, горячая, живая, опасная.

Движение в зале замерло.

Иван Славин, оказавшийся ближе всех к чёрной туше, выстрелил из «универсала».

Сгусток плазмы вонзился в чёрную опухоль, и моллюскор тут же ответил стремительным броском хищного «щупальца».

Иван перелетел весь зал, сбил поручень, опоясывающий помещение, и ударился о стену зала с такой силой, что лицо его превратилось в кровавую маску.

Люди подались назад, замерли «под взглядом» глыбы: глаз у неё не было, но впечатление взгляда было полным.

– Все вон! – раздался ставший чеканно-металлическим голос Селима фон Хорста.

Игнат и Филипп Ромашины оглянулись.

Полковник светился!

Кожа на его черепе покрылась муаровым «змеиным» рисунком, глаза ввалились, почернели, руки и ноги начали трансформироваться, превращаться в «дышащие» чёрные сгустки.

– Вон! – повторил фон Хорст густым, уходящим в инфразвук басом.

– Уходим! – спохватился Филипп, отступая.

За ним попятились к выходу из зала остальные. Лишь оператор, лихорадочно готовящий Потрясатель к новой стрельбе, остался сидеть в кокон-кресле рядом с вириалом инка, глядя расширенными глазами то на виом, то на чудовищного гостя.

Моллюскор метнул в него ручей чёрной субстанции, и оператор вместе с креслом оказались обтянутыми чёрной плёнкой, которая собралась в мускулистый рукав и влипла в тело робота. Моллюскор буквально проглотил их, как лягушка муху – на лету!

Артём и Кузьма встретились глазами.

– С разных сторон… – шевельнулись губы Артёма.

Оба прыгнули: один влево, другой вправо – и одновременно выстрелили.

Кузьма, вооружённый только «универсалом», избрал лазерный трассер.

Артём сразу использовал «глюк».

Оба импульса «увязли» в теле минима, однако заставили его «изменить позу».

Мини-моллюскор «расплескался» ажурными перепонками, как грязная лужа от брошенного камня, превратился в невиданный «чертополох», вырос текучей ротондой и метнулся к Артёму жидкой змеёй!

Но на пути у него встал Селим фон Хорст.

Точнее – человекочервь!

Ещё точнее – существо, соединившее в себе признаки человека, Червя Угаага и… моллюскора!

– Не торопись, тварь! – раздался его едва слышимый урчащий голос.

К Артёму, отлетевшему к поручню, бросилась появившаяся в зале Зари-ма:

– Артём-ма! Нет!

Новый рукав блестящей чёрной материи метнулся к ним, но его перехватила рука фон Хорста, удлинившаяся на несколько метров. Веером разлетелись чёрные брызги, покрываясь огнём и шипя, как рассерженная кошка.

Моллюскор на несколько мгновений превратился в гигантскую друзу горного хрусталя, внутри которого вились светящиеся жилы и вихри тумана. Затем начал меняться, приобрёл форму странного зверя с лапами-щупальцами, протянул обе к Селиму.

Фон Хорст отбил их своим «щупальцем», разбрызгивая на вееры вспухающих дымом капель.

Стены зала, а заодно и все находившиеся в нём предметы, в том числе тела людей, искривила чудовищная жестокая сила. Раздались крики боли и стоны. Люди попадали на пол, теряя сознание. Устояли, согнувшись, лишь Кузьма и Хасид да вставший на четвереньки Артём. Зари-ма тоже потеряла сознание, и Артём прижал голову к её груди, пытаясь определить, дышит она или нет.

Моллюскор прыгнул на противника, погружая его в своё текучее тело.

По залу пронёсся клубок свивающихся в немыслимые узлы и конструкции лоснящихся чёрных тел, разрушая всё на своём пути, давя не успевших увернуться людей. Виомы погасли. Стены зала тоже перестали светиться, передёргиваемые оранжево-лиловыми зарницами.

Вернувшийся в зал Хасид подхватил выпавший из руки Кузьмы «универсал», протёр кулаком глаза, выцеливая моллюскора. Но ему мешала то исчезавшая, то появлявшаяся голова фон Хорста.

– Помоги! – прохрипел Артём, поднимая Зари-му.

Кузьма подскочил к нему, взял девушку за ноги.

Хасид метнулся к ним, и втроём они потащили полюсидку вон из зала, сотрясаемого волнами вибраций.

Филипп и Игнат Ромашины, Ребров и Саша де Лорм поползли следом, упакованные в защитные комплекты «кокосов». Костюмы спасали их от огня, но от сумятицы полевого шторма, сопровождающего схватку н е л ю д е й, этой защиты не хватало, и люди то и дело теряли сознание.

– У тебя «глюк»! – прохрипел Хасид на ухо Артёму. – Стреляй!

– Там полковник! – прокричал в ответ Артём.

– Мы все погибнем! Стреляй!

– «Глюк» не поможет!

– Но хотя бы задержит его!

– Нет!

Они добрались до выхода из зала, однако автоматика, повреждённая силовым воздействием, заблокировала двери и отрезала путь отступления.

– Стреляй же!

Артём оглянулся.

Зал базы перестал олицетворять собой центр управления. Вся его аппаратура, мебель, встроенные агрегаты и системы были разрушены. По полу катался, распадаясь на части и соединяясь в единое целое, конгломерат чёрных пульсирующих глыб, в которых трудно было разобрать определённые формы.

Уцелевшие сотрудники базы и руководители СВР прижались к стенам, наблюдая за боем, но ничем не могли помочь своему защитнику. Впрочем, уже было ясно, что он проигрывает, так как метания моллюскора пошли на убыль. Робот иксоидов, пусть и уменьшенный в десятки раз, был сильнее человека.

И в этот момент в зале появился… ещё один моллюскор!

Он струёй чёрной жидкости пролился на пол с потолка, превратился в шевелящуюся чёрную полусферу и взметнулся ввысь гигантской пантерой с узкими светящимися глазами. Застыл, оглядывая зал, замерших людей и содрогающуюся глыбу собрата напротив.

Артём развернул турель «глюка» на плече в его сторону.

– Стреляй! – одними губами произнёс Хасид, силясь поднять ствол «универсала».

Внезапно «пантера» прыгнула… на моллюскора, не ожидавшего такого финта от «родича».