Путь к Цитадели (СИ) - Кузнецов Матвей

— Сударь, возьмёте нашу ложку, или изволите своей?

Витязь, не слишком доверяя этому заведению, предпочёл пользоваться своим прибором. Когда миски опустели, он тщательно обтёр ложку, сунул её обратно в поясной чехол и направился к себе в комнату. Там он со стоном лёг на кровать и снял ботинки с натруженных ног. Полежав в блаженстве несколько частей, воин вернулся мыслями к внезапному помощнику. “Бьерн, видно, решил в наказание за утреннюю выходку отправить сына мне в услужение.”, - подумалось ему: “Что ж, само многочасовое пребывание в ратуше станет для малого достаточной карой. Впрочем, судя по умению вовремя извиниться и подобрать слова для отведения гнева, мальчишка неглуп. Может и впрямь пригодится”. Придя к такому выводу, витязь принялся готовиться ко сну.

(3) Бог гостеприимства из Эрнского пантеона

(4) Общество Эрна по своему развитию схоже с северной Русью XII века. В ту эпоху отрок (ребёнок от 12 лет) считался уже почти самостоятельным членом общества, тогда как статус чада подразумевал полную зависимость от родителей. Соответственно, для отроков быть названными чадами — крайне унизительно.

(5) Вниз, в направлении земли(старорус.)

(6) Примерный аналог современного “к чёрту”

(7) Берковец равен 10 пудам, т. е. 163,8 кг

(8) Рури — маленькие, цветастые, очень шустрые птички, обитающие в лесах богини Живаны. Имеют свойство сбиваться в большие стаи и раздражать окружающих своим мельтешением и непрестанным щебетанием.

(9) Некий гибрид уборщика, посудомоя и разносчика

К половине седьмого Бранд был готов к выходу чуть больше, чем полностью, ибо дел, которые могли задержать его ещё хоть на осьмицу часа, попросту не оставалось. Отделённый от домашней библиотеки и тренировочной площадки, отрок изнывал от тоски. Он ходил от стены к стене, садился на кровать, вскакивал и вновь начинал мерить комнату шагами. Четыре шага вперёд, поворот, четыре шага назад, поворот… Снова, и снова, и снова. Он пытался вычислять в уме, читать по памяти Эддические сказания и петь, но был вынужден умолкнуть после громкого предупреждения матери, включавшего упоминание вокальных качеств Бранда, вероятного месторасполажения его рта по отношению к заднице и возможной ближайшей судьбы и того, и другого. Тем временем, до прихода Свена Риггера оставалось ещё десять частей. Ожидание уже засело у отрока в печени и постепенно захватывало смежные органы. Наконец, услышав, как кто-то входит в горницу, юный узник рывком распахнул дверь и ринулся вниз по лестнице. Чуть не столкнувшись с витязем, стоящим в дверях, он браво вытянулся и отрапортовал

— К выполнению распоряжений готов!

Свен не слишком впечатлился этой пантомимой. Он лишь хмыкнул, махнул рукой, зовя подопечного за собой и, резко развернувшись на пятках, вышел на улицу. Бранд рванул следом, не желая заставлять своего временного руководителя ждать. Спутники в молчании добрались до конца квартала и повернули направо, в центр города (Рехен с момента своего основания имел чёткую радиальную планировку, которую сохраняли всеми силами, поэтому даже немногие приезжие редко терялись на его улицах). Поняв, что цель пути уже близко, отрок поспешил задать один из мучивших его вопросов

— Господин витязь… Сударь? Разрешите узнать ваше имя, дабы принести извинения в более подобающей, чем вчера, форме.

Он смутился, сбился и замер, не зная, что говорить дальше. Свен повернулся к мальчику и положил руку ему на плечо

— Я не держу на тебя зла. Тех извинений было достаточно.

На лице прощённого проступило ясно видимое облегчение. Через несколько мгновений он задал новый вопрос, боясь, что воин может утратить хорошее расположение духа

— А как вы сделали это… Ну, там, на крыше?

Любой наблюдатель, хоть немного разбирающийся в выражениях людских лиц, заметил бы, что отрок жутко стесняется своего незнания. Юный Крамхолд считал себя просвещённым молодым человеком, и обнаружение подобного пробела в знаниях болезненно ударило по его самолюбию. Конечно же, эти душевные метания не укрылись от проницательного взора витязя. Он решил дать отроку возможность высказать свои предположения, желая посмотреть, насколько хорошо тот умеет мыслить логически

— А как ты думаешь?

— Это, должно быть, было заклинание полёта из школы воздуха или какое-то необычное применение “вздоха земли”(10). С другой стороны, я не почувствовал восходящего потока воздуха, а мостовая осталась в порядке. Вы, сударь, имеете степень мастера(11)?

— Отнюдь. Магию я не применял.

— А как тогда? У вас с собой был артефакт?

— Ни одного.

— Но не может же человек сам прыгнуть на второй этаж! Не эльфийская саранча, поди…

— Витязь может.

Глаза отрока загорелись и он неверяще спросил, понизив голос

— Это было… Состояние Силы?

— Именно.

— Но ведь это детские сказки…

— Ну что же, юноша. Тогда ты увидел сказку.

Бранд хотел сказать ещё что-то, но вдруг осознал, что с начала разговора они не сделали и шагу. Отрок вскинулся, открыл рот, закрыл, помотал головой и виновато посмотрел на Риггера. Тот увидел, что подчинённый наконец-то вышел из созерцательного состояния и продолжил путь, прерванный разговором.

***

Уже на подходе к ратуше витязь напутствовал отрока

— В разговор попусту не влезай, будешь нужен — скажу.

Закончив немудрёное наставление, Свен взошёл на крыльцо и, трижды стукнув в дверь, как того требуют традиции, вошёл в юдоль бюрократии. Это место не производило впечатления муравейника, как канцелярии Sancta Imperium или банки с пауками, как приёмные эмиров востока. Здесь витала особая атмосфера — непередаваемая смесь бюрократических новшеств, принесённых с чужбины, и старых традиций Эрна. Спутники прошли по длинному коридору, минуя вереницу тяжёлых и толстых дверей, вырезанных из смолистой светлой сосны. За этими дверьми скрывалось множество кабинетов, обитатели которых принимали жалобы и прошения, писали письма, заверяли важные бумаги, словом, занимались тем, чем и должен заниматься любой уважающий себя писец. Впрочем, здесь это слово не употребляли, считая его чуть ли не ругательством, и предпочитая именовать себя “нотариусами”, не вполне, впрочем, понимая, что это значит. Обитатели второго этажа ратуши не забивали себе голову этой разницей. Они, будучи отделёнными от первого этажа скрипучей лестницей из тёмного дерева, чувствовали себя несоизмеримо выше мирских забот, что проявлялось и в их отношении к миру. Они никогда не спешили. Сложно было увидеть смятение на их лицах. Их особое “не положено” было подобно могучему оберегу, что раз за разом защищает героя от зла. В этот раз в роли “зла” довелось выступать Свену и Бранду. Они снова прошли мимо вереницы кабинетов, на этот раз на втором этаже, и, наконец, достигли нужного. Витязь решительно подошёл к двери, постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл. Первым предметом, на котором остановился его взгляд, оказался стол. В этом не было ничего удивительного — сложно не заметить вещь, занимающую, без малого, треть комнаты. Зачем этот стол понадобился простому интенданту и как он пролез в дверь — загадка, но факт остаётся фактом. Стол стоял в кабинете и вполне успешно выполнял свои функции. Он имел много преимуществ перед себе подобными, в частности, скрывал своего владельца более, чем до половины. Верхняя часть интенданта также была отчасти скрыта, но уже бородой. Она была длинна, полуседа, растрёпанна и напоминала щётку, забытую здесь кем-то по недоразумению. Из-за бороды выглядывали только плечи, да хитрые глаза. Именно они были третьей точкой, в которую упёрся взор витязя. Немолодой снабженец лишь усмехнулся. Он, в отличии от многих других здешних работников, был человеком старой закалки. Он многое повидал, в молодости — военные походы, в зрелости — лютые проверки начальства. Поэтому интендант ничуть не смутился, лишь кивнул, приветствуя воина и его спутника. Витязь молчал. Пауза затягивалась. Наконец, скрипучий голос снабженца разорвал тишину вопросом