Никита Аверин - Крым-2. Остров Головорезов

Потыкаем в зверя палочкой. Спровоцируем на ошибку.

—  Эй, — громко сказал листоноша. — Ты, в тенечке! Ноги не за­текли? — И швырнул камешком в присевшего врага.

Как Пошта и ожидал, противник не шелохнулся. Зато напарник его, засевший за «Мародером», начал заходить со спины. Пошта зажал «ка-бар» в правой руке, метательный клинок — в левой, и повторил:

—  Выходи, я тебя вижу. Ты кто такой? Что тебе тут надо?

Он нарочно говорил громко — чтобы было слышно и в штабе, и мальчишке-посыльному.

Собеседник упорно прикидывался невидимкой — мол, я не я, и тень не моя. Почудилось тебе, листоноша.

Второй тем временем выбрался из-за «Мародера», и Пошта краем глаза уловил отблеск стали. Ага. Все серьезно.

Пошта развернулся, и метательный нож будто бы сам вырвал­ся из его руки, серебристой молнией вонзившись в плечо нападавшего.

Бить на поражение Пошта не стал — вдруг это кто-то из своих озорует. Бывали случаи, когда молодые листоноши, только-только получив нашивки клана, перебирали со спиртным и бродили по цитадели в поисках приключений. Конечно, за подобные шутки следовало жестко наказывать. Но не убивать же! Пошта до послед­него момента не мог поверить в то, что в самое сердце его клана могли пробраться лазутчики.

Листоноша тут же ушел в кувырок, сокращая дистанцию между собой и первым — и очень кстати, потому что первый вскинул пи­столет с толстой сарделькой глушителя. Выстрелы были похожи на громкое шипение потревоженной змеи.

«Копать-колотить, — выругался про себя Пошта. — Это точно не захмелевшие рекруты, а самые настоящие диверсанты!».

Поэтому дальше Пошта действовал уже без всяких сантимен­тов и ограничений. Поднырнув под ствол, схватил глушитель, от­вел пистолет в сторону и ударил «ка-баром» снизу вверх, в район паха. Удар этот смертелен — человек умирает от болевого шока раньше, чем от потери крови.

Противник Пошты — листоноша наконец-то смог его разгля­деть вблизи — был одет во все черное. Комбинезон, маска-балаклава, перчатки, разгрузочный жилет с прочно набитыми кар­манами (но не магазины, что-то другое, квадратное — скорее всего, брикеты пластиковой взрывчатки).

Смертник? Диверсант?

Некогда разбираться. Под разгрузочным жилетом на противни­ке был еще один — кевларовый, с керамической пластиной внутри. А значит, у его напарника, скорее всего, такой же.

Выдернуть «ка-бар». Кровь хлынула рекой, черная при таком освещении.

Еще один кувырок. Подбить противника под ноги, свалить, оседлать, выбить из руки пистолет, приставить нож к горлу. Этого желательно взять живым.

Противник оказался на диво сильным — он вцепился Поште в руку, будто тисками сжал, и одним рывком перевернул листоношу на спину. За полсекунды ситуация в корне изменилась, и не в поль­зу Пошты. Листоноша сжал ребра врага своими ногами, скрестил лодыжки, сдавил коленями. Противник захрипел, но продолжал давить обеими руками на кисти листоноши, пытаясь зарезать джанкойца его же ножом.

Хотя у противника был свой — рукоятка кинжала торчала из ножен на плече разгрузочного жилета. Листоноша решил риск­нуть. Вложив всю свою силу в левую руку, Пошта правой выдер­нул из ножен кинжал диверсанта и всадил обоюдоострый клинок над ключицей врага.

Кевлар хорошо останавливает пулю, а вот против холодного оружия он не так эффективен.

Кинжал вошел в тело, как в масло. Видимо, Пошта пробил под­ключичную артерию — кровь ударила фонтаном. Противник задергался и обмяк. Листоноша оттолкнул труп ногами и встал.

Да уж, взять живым не получилось. Впрочем, в одиночку про­тив двоих, с ножом против пистолетов — не такой уж плохой результат.

Кто же вы, ребятки, такие? Пошта нагнулся и сорвал балаклаву. Бритый череп, сломанный нос, расплющенные уши. И татуировка за ухом — змея и казачья шапка.

Пластуны! Казачий спецназ, ниндзя, убийцы-невидимки!

Какого дьявола они тут делают? Казаки объявили войну листоношам? Мир сошел с ума?

— Сверху! — раздался крик сзади.

Пошта вскинул взгляд. Третий! Как же я его прозевал!

Третий пластун залег на крыше штаба и уже выцеливал листоношу из короткого автомата, тоже с глушителем. Времени на ма­невр не оставалось. Пошта рухнул на труп врага, прижал его к себе и перекатился, прикрываясь бездыханным телом. Треск короткой очереди — и тело мертвого пластуна приняло на себя град крошеч­ных пулек, дырявящих кевлар так же легко, как бумагу. Благо тело они пробить не сумели.

Пошта, прикрываясь трупом (кровь из того все еще текла, но уже не хлестала — сердце остановилось), попытался подобрать с земли выбитый ранее пистолет. Куда там! Следующая очередь уда­рила в землю, взбив фонтанчики пыли, как раз между Поштой и пистолетом.

«Кажется, мне крышка», — успел подумал Пошта.

В небе что-то прожужжало, раздался глухой удар. С крыши до­несся приглушенный матерок. Пошта улучил момент, схватил пи­столет и, оттолкнув труп, вскинул оружие. Третий пластун озада­ченно уставился на бумеранг, попавший ему в руку и почти выбив­ший автомат. Пошта не стал дожидаться, пока пластун придет в себя и опять начнет палить. Листоноша выстрелил трижды — два заряда в грудь, третий в голову.

Пластун упал с крыши, как мешок с картошкой. Рядом с ним упал и бумеранг. Интересно, кто его метнул?

Пошта поднялся с земли, весь в пыли и крови, продолжая дер­жать поверженного противника на прицеле, и огляделся.

Мальчишка-посыльный стоял возле «уазика», бледный, с горя­щими глазами и страшно взволнованный.

— Вот это да, — прошептал он. — Во блин!

— Спасибо тебе, пацан, — сказал Пошта. — Если бы не твой бумеранг...

Вся схватка, она же перестрелка, заняла от силы минуту и про­текала почти в полной тишине, если не считать приглушенных вы­стрелов и предупредительного вопля мальчишки.

Поэтому когда дверь штаба распахнулась, оттуда донесся раз­драженный вопрос:

— Что за шум-гам? Кому там не спится в ночь глухую?

Не иначе, парень разбудил задремавшего вестового.

— Это Пошта, — раздраженно ответил листоноша. — И спать, похоже, нам сегодня больше не придется.

У Филателиста были длинные седые усы, седая же косица и шершавая, будто потертая кожа на лице. Глаза, глубоко посажен­ные, смотрели хитро и насмешливо. Руки с длинными, как у пиани­ста, пальцами, перебирали четки, вырезанные из можжевельника.

— Та-а-ак, — протянул глава клана листонош. — Что тут у нас?

Трупы лазутчиков выволокли на открытое пространство и сло­жили рядышком, сорвав с них маски и жилеты со взрывчаткой. Включили прожектор на крыше штаба, и мертвецы лежали, вы­ставленные на всеобщее обозрение, будто на столе в морге.