Сурен Цормудян - Волчья стая

…Массовые беспорядки в штатах Техас, Луизиана, Аляска…

…Вирус NDM-13 унес…

…Ядерный удар по…

…Это радио Ендовище и я, его ведущий по прозвищу Шмель. Да-да, дорогие путники, впервые оказавшиеся в наших краях и имеющие такую роскошь, как радио. Ендовище — это не матерное слово, а наш замечательный вольный город. Милости просим к нам в гости, коли нет у вас мазы бесчинства вершить. Порядок у нас блюдется. Так что не вздумайте озоровать. А коли есть маза отдохнуть, развеяться, поторговать, поискать работенку аль прикупить чего, то милости просим. С вами Шмель, а сейчас музыка…

Артем усмехнулся. Вытянул за ниточку черного провода наушник из ушной раковины и, свернув его пальцем, сунул во внутренний карман. Мотоцикл «Урал-волк» приятно урчал, послушно двигаясь по растрескавшейся и разбитой дороге. Однако кусты и деревья еще не захватили этот участок пути, как было повсеместно. Здесь часто проходили различные транспортные средства, путники, караваны, и растения не успевали прижиться — не считая вездесущих сорняков, пучками выбивавшихся из трещин.

Мотоцикл свернул направо и, набирая скорость, понесся к населенному пункту с неблагозвучным названием.

Теперь было трудно судить, как выглядел этот населенный пункт лет сорок или пятьдесят назад. Еще до войны. До Великой Смуты. Ныне он представлял собой типичное для ареалов поселение, тянувшееся несколько километров вдоль дороги. Климатические изменения, произошедшие в первой половине века и сопровождавшие мировой коллапс (либо бывшие его следствием), внесли свои поправки в незамысловатую архитектуру зданий и характер самого поселения. Наиболее крупные дома, до трех этажей в высоту, были построены вдоль центральной улицы, коей являлась пронизывавшая Ендовище трасса. Постройки были преимущественно из дерева и реже из кирпича и шлакоблоков. За могучими «спинами» центральных зданий ютились небольшие лачуги из тех же материалов, но возведенные людьми с меньшими возможностями и знаниями. Судя по обилию пастбищ — лугов, обкошенных зубами жвачных животных, да облюбованного мухами и слепнями дерьма на подступах к городку, основной статьей дохода местных жителей стали земледелие и скотоводство. И уже вблизи Ендовища взору являлось множество амбаров и загонов для скота, которыми был опоясан городок. Также по периметру виднелись мачты ветряных электрогенераторов и смотровые башни местных военизированных граждан, которых, по обыкновению, называли милицией. Наименование, прочно прижившееся в некоторых уголках современного мира вопреки кратковременному и нелепому переименованию в полицию на закате мира старого…

Лесов вокруг городка давно не осталось. Собственно говоря, никто и не обживал лесистые местности, зная, какую опасность таят в себе сумрачные чащи. Люди старались не пользоваться тамошними дорогами, где путников подкарауливали если не дикие животные, то кровожадные бандиты. И никто не селился возле лесов. В таких условиях не удавалось контролировать с вышек дальние подступы. Помимо прочего, случались пожары, и леса могли пожирать близлежащие города разбушевавшейся огненной стихией.

Несмотря на рокот мотоцикла, ездок уже отчетливо слышал ржание лошадей, мычание коров, блеяние мелкого скота, лай собак. Все это доносилось с ферм, окружавших город. Впереди на дороге возникла первая искусственная канава, пересекавшая и без того неприглядное полотно так называемого тракта. Канава эта появилась неспроста. Она вынуждала сбавить скорость. И хотя быстро ехать по такой дороге было трудно, пришлось замедлиться вообще до пешего темпа — только так получалось преодолеть первый ров. Метров через сто возник второй. За ним расположились две бетонные плиты. Одна лежала с левой стороны дороги; другая, чуть дальше, — с правой. Здесь транспорту приходилось сделать зигзаг и лавировать между блоками, чтобы достичь шлагбаума. Все это исключало стремительную вражескую атаку врагов с дороги — конечно, если не пользоваться танками. Напасть могли также со стороны лугов и лесостепей, но в этом случае агрессору досталось бы еще круче. Рукотворные рвы опоясывали город с фермами, дугами выпирали от тракта центральной улицы и трущоб. Эти рвы были наполнены грунтовыми или дождевыми водами, вдобавок будучи местом водопоя для скота. Там, где их не было, граница изобиловала массивными обтесанными и заостренными бревнами, торчавшими под углом в направлении предполагаемого противника. Кое-где вместо бревен стояли железнодорожные рельсы. Атаковать можно было, только спешившись, под приветственную ответную канонаду. И хотя регион был относительно спокоен и поселения, предпочитавшие торговлю и натуральный обмен, не вели между собой никаких войн, времена наступили такие, что подобные меры предосторожности не выглядели лишними. Все могло измениться в считаные минуты. Мог отдать концы глава соседней общины. Его преемник мог оказаться отмороженным на всю голову — новоявленным Македонским, мечтающим о создании империи до самых границ данного резервата. Ближайший Оазис вообще был способен санкционировать карательную экспедицию, наняв для этого корпоративную армию или варваров, что селились у границ сумеречных зон, которые еще называли Чертогами. В таком случае горожан не спасли бы никакие рвы и канавы. Но в том и заключалась прелесть ареала, что до Оазиса было очень далеко, а крупных месторождений чего-либо, способного заинтересовать корпорации, здесь не имелось.

Огибая бетонные заграждения, выкрашенные известью и гудроном в «зебру», мотоцикл медленно подкатил к шлагбауму и остановился.

— Спешиться и выключить мотор! — крикнули из дота на обочине.

Голос был строгим, но команда прозвучала не вызовом, а привычным, отточенным за долгие годы окриком, слышным при работающем двигателе мотоцикла.

Окружающий мир постепенно окутывался поздними сумерками, и лицо всадника скрывалось в тени. Зато был хорошо виден ствол автомата, торчавший из-за спины.

Мотоциклист заглушил двигатель. Спокойно спешился, ногой толкнув упор; похлопал железного коня по бензобаку. Тихо произнес:

— Отдохни пока.

— Подойти к свету! — велел постовой.

Человек сделал два шага вперед и очутился на пятачке, освещенном прожектором с ближайшей вышки. Теперь всем удалось рассмотреть высокого широкоплечего человека лет тридцати пяти. Его короткие черные волосы были примяты на лбу. Волевой подбородок очерчивала аккуратная бородка, сросшаяся с усами, огибавшими рот. Серые камуфлированные штаны были заправлены в высокие черные ботинки армейского образца. Под распахнутой черной кожаной курткой с массивной железной молнией виднелась того же цвета футболка с изображением большого железного креста на груди. Грудь от левого плеча до правого бока пересекал автоматный ремень. Под мышкой пряталась пистолетная кобура — естественно, не пустая. Все это не смутило постовых. Было бы более подозрительно, явись из пустошей человек без оружия.