Андрей Пинаев - Болото

— Анальгетик есть? У Саши кончился…

Лиза открыла шкафчик и зазвенела там склянками. Найдя нужную, протянула мне.

— Ага, спасибо… — Я взял пузырек, но уходить не торопился.

— Ну, чего еще? — Усмехнулась она. — Бинты, клей для ран? А может тебе этот, как его… (Она прищелкнула пальцами, вспоминая)…аспирин?

Я фыркнул. Лиза тоже улыбнулась своей шутке.

— Пойдешь вечером на собрание? — Спросил я. — Сегодня будет.

— Не знаю… Хирургический модуль тестировать надо.

— Ну, надо так надо, — Вздохнул я, повернулся и пошел, стараясь хромать как можно сильнее.

— Ну-ка стой! — Воскликнула она. Что с ногой?

— Да так… — Пробормотал я, стараясь сдержать торжествующую улыбку.

— Это вы, что ли, побоище у самого Лагеря устроили?! — В ее голосе слышалось плохо скрываемое любопытство.

Не ответив, я удалился в душевую комнату.

Сердцу не прикажешь…

Актовый зал был набит под завязку. Кучками по пять человек сидели сталкерские ячейки, прислонившись к стене, весело болтали девчонки с кухни. Я поискал глазами Лизу, но наткнулся на злой Женькин взгляд. Я не отказал себе в маленьком удовольствии показать ему вытянутый средний палец. Женька ответил тем же.

Протолкавшись через толпу, начальник Лагеря отодвинул стул, но садиться не стал. Он оперся кулаками о стол и сказал:

— Здравствуйте!

Гомон утих, и тридцать глоток крикнули вразнобой:

— Здравствуйте, Владимир Сергеевич!

Начальник сел и скучным голосом попросил:

— Анатолий, со своей ячейкой встаньте.

Мы встали, и я наконец увидел Лизу. Она стояла у дверей и с интересом смотрела на нас.

Начальник объявил:

— Сегодня, возвращаясь из рейда, восточная ячейка столкнулась с большой стаей крыс. К счастью, никто кроме крыс серьезно не пострадал, однако не благодаря доблести ячейки, а по воле случая. Командир отряда допустил несколько грубейших ошибок: во-первых, он не сообщил о нападении в Лагерь, хотя находился совсем рядом. Во-вторых, он не приказал членам ячейки бросить рюкзаки и продолжал тащить рюкзак сам. В третьих, он не по назначению использовал баллон для огнемета, что категорически запрещено. Анатолий, вам есть что сказать об этом?

Глядя исподлобья, Толик неохотно рассказал о произошедшем, добавив, что все произошло так быстро, что мы не успели не то что сообщить, даже бросить рюкзаки. А что до баллона, так он, Толик, согласен, что идея была не из лучших, и сидя в теплом безопасном кабинете можно придумать тысячу других, куда лучше.

Несмотря на явную шпильку в свой адрес, начальник не рассердился. Он побарабанил пальцами по столу и сказал:

— Анатолий, я объявляю вам выговор без занесения в личное дело.

— Нам нужно оружие, — ответил Толик. — Тогда и проблем больше не возникнет.

— Огнестрельное оружие выдается только северным ячейкам. Восточным ячейкам выдаются только огнеметы, и прежде как-то справлялись ими.

— Крыс стало больше! Мне охранники говорили! — Начал препирательство Толик. — И чем северные болота опаснее? Медведи там водятся? Так и мы с медведем сталкивались! И знаете, что мы сделали? Просто убежали!

— Оружия вы не получите.

— Ну хоть пистолеты, а?

— Оружия вы не получите. Кстати, вы в курсе, что вместе с принесенным сегодня вы уже набрали сотню очков? Это дает вам право дать имя своей ячейке.

Имя было придумано давно, но Толик…

Толик мрачно повторил вопрос:

— Оружие дадите?

— Нет.

— Тогда «Покойники».

Когда засмеялся весь зал, с потолка посыпалась штукатурка. Смеялись все: Девчонки с кухни сползли по стенке и лежали, задыхаясь от хохота. Охранники неприлично ржали, и Лиза… Лиза тоже смеялась, смеялась до слез, закрыв лицо руками. У меня появилось отчетливо выраженное желание убить Толика.

У начальника от смеха, по-видимому, заболел живот. Когда смех начал утихать, он поднял руку, давая знак замолчать. Не сразу, но установилась тишина, лишь изредка прерываемая хихиканьем. Начальник сделал глубокий вдох, изгоняя остатки смеха, и обреченно произнес:

— Два арбалета. Саня, выдай им, и пусть больше на глаза не попадаются.

— У нас что, есть арбалеты? — удивленно спросил завхоз Саня.

— Теперь есть. На складе лежат, еще не распечатаны.

…По-настоящему захотелось убить Толика на следующий день, когда выяснилось, что начальник официально закрепил за нашей ячейкой название «Покойники».

Лежа в кровати, я безуспешно пытался не проснуться. Когда стало понятно, что светлый сон безвозвратно ушел, я встал и вышел из нашей комнаты. Привычным уже движением отодрав от двери нашей комнаты очередной листок с изображением симпатичного улыбчивого скелетика, я доплелся до умывальника и некоторое время плескал себе в лицо холодной водой. Окончательно проснувшись, вернулся в комнату и оделся. Толик тоже проснулся, встал и, потянувшись до хруста в костях, сказал шепотом:

— До планерки еще полтора часа, чего не спится?

— Айда за арбалетами! — так же шепотом ответил я.

— Куда без меня? — раздался возмущенный голос с соседней койки. Толик вздохнул:

— Ладно, подъем!

Чтобы попасть на склад, нужно было пройти по длинному и узкому бетонному коридору. Он мог бы выглядеть мрачно, но неизвестный благодетель расписал его стены при помощи аэрозольного баллончика с краской, и каждый раз, проходя по коридору, мы с удовольствием рассматривали эти картины. В основном они изображали Город, залитый солнцем.

Несмотря на раннее время, завхоз был уже на рабочем месте. Разложив на длинном деревянном столе блестевшие маслом винтовки, он сидел на табурете и сосредоточенно их перебирал.

— Здорово, Саня!

Завхоз беззлобно ругнулся:

— Для тебя, салага, я Александр Владиленович.

— Много букв… — отшутился я и перешел к делу:

— Нам бы, Саня, пару арбалетов выдать.

Саня, несмотря на молодость (а было ему двадцать пять лет) передвигался тяжело, как старик. Что-то у него с суставами было, от рождения.

Матерясь, он залез куда-то в дальний угол склада и вытащил… два тубуса, в каких обычно носят чертежи, только коротких. Толик удивленно мигнул:

— Это что?

— Арбалеты. Разобранные.

— И стрел к ним, ага?

Саня добавил к этим двум тубусам еще два, поменьше.

— И все?!

— Здесь в каждом по сотне! — раздраженно рыкнул Саня. — забирайте и проваливайте.

Когда мы вернулись в главный коридор, почти весь Лагерь уже был на ногах. Возле душевой выстроилась очередь, кто-то негромко переругивался, кто-то смеялся.