Георгий Савицкий - Поле боя – Пекин. Штурм Запретного города

Иван Котельников сидит на алюминиевой скамейке, по диагонали от него – пока еще закрытая дверь. А в иллюминаторах проплывают белые и пушистые, похожие на клочья ваты, облака.

В салоне резко раздается сигнал, мигает лампа над дверью в кабину летчиков. Инструктор подходит к двери и резко распахивает ее. Перед глазами – километровая пропасть. Пальцы судорожно впиваются в край скамейки – не хочу туда! Что я совсем с ума сошел?! Рядом зеленеет лицом товарищ.

Инструктор бросает специальный пристрелочный парашют и закрывает дверь. Парашютик с подвешенной на стропах бутылкой воды, покачиваясь, плывет в синеве неба, послушный воздушным течениям и ветрам. По нему опытные спортсмены определяют наличие воздушных течений, снос при снижении, при прыжках на точность.

Старенький биплан Ан-2 выходит на заданную высоту, покачиваясь, в потоках турбулентности, ложится на курс выброски. В салоне снова раздается сигнал, мигает лампа.

Инструктор распахивает дверь, которая кажется воротами в небо. Встает первая четверка спортсменов. Поправляют снаряжение, надевают очки – у них затяжной прыжок. Резкая перекличка команд. Парашютисты один за другим исчезают в проеме люка. Ивану Котельникову становится немного спокойнее: если у них получилось, то чем я хуже?

Теперь – его очередь сделать один маленький шаг. Иван подходит к обрезу распахнутой на высоте двери, вокруг небо, земля километром ниже. Голос инструктора за плечом:

– Готов?

– Есть готов!

– Пошел!!

– Есть пошел!!!

Мышцы рук разжимаются и выталкивают тело навстречу бледно-голубой, подсвеченной золотистыми лучами солнца бездне. Туловище судорожно извивается, руки шарят по воздуху, пытаясь за что-то ухватиться. Но ничего нет. Леденящая волна ужаса сжимает сердце, но через мгновение уже превращается в бурю восторга и радости. Время будто бы останавливается. Ни с чем не сравнимое ощущение свободного полета…

И в этот момент раздается резкий хлопок. Мельканье чего-то белого перед глазами. С тихим шелестом разворачивается купол парашюта. Иван висит на стропах. Теперь, как учили: взгляд наверх – купол в порядке, посмотреть по сторонам – парашютистов рядом нет, столкновение в воздухе мне не грозит. Теперь – расчековать «запаску», чтобы не раскрылся запасной парашют. Вроде все в порядке…

В первые секунды после раскрытия такое ощущение, что все вокруг застыло. Ни звука, ни движения. Будто впаян ты в огромную глыбу стекла, на дне которой – земная поверхность. Но постепенно земля приближается. Парашютист-первопроходец разворачивается против ветра, отыскивает ориентиры для посадки.

Щелкает прибор принудительного раскрытия «запаски» – значит, высота уже меньше четырехсот метров. Иван группируется, как учили, земля все быстрее несется навстречу. Хочется отвести взгляд, но – нельзя.

Касание! Болезненный удар по подошвам. Иван Котельников валится набок. Ветер наполняет купол и тащит его по полю. Иван быстрее хватает стропы и подтягивает их к себе, наваливается на белую ткань, чтобы погасить купол. Потом несколько секунд лежит неподвижно, прислушиваясь к ощущениям. Кажется, кости целы.

Иван поднимается на ноги, прыгает, кричит, размахивает руками. Радость захлестывает с головой. Он это сделал!

Ваня сбрасывает запасной парашют, освобождается от подвески основного. Пытается расстегнуть шлем, но руки дрожат.

Иван Котельников поднимает голову и долго смотрит в небо, в объятиях которого он только что побывал…

– Па-а-адъем!!! Строиться! – оборвал сон-воспоминание резкий окрик старшего офицера.

Молодые лейтенанты ВДВ «военного» выпуска уже получили свои погоны, но продолжали оставаться на казарменном положении. Фактически боевая учеба в классах и на полигонах продолжалась. Причем акцент был сделан на использование наиновейших «интеллектуальных» систем вооружений.

Мозг, пребывая еще в полудреме, досматривал остатки сна, а тело уже спрыгивало со второго яруса коек, застегивало пуговицы-крючки, шнуровало ботинки.

За долгих три месяца прошедшие с момента первого прыжка с парашютом Иван Котельников, как и остальные добровольцы-курсанты свыклись с тяготами службы в Воздушно-десантных Войсках. Через кровавые мозоли, синяки и ссадины, недосыпание и просто-таки одуряющие нервное и физическое напряжение. «Три минуты ты орел, остальное время – лошадь»! – смысл этой шуточной пословицы доходил до них с каждым километром ночного марш-броска, с каждой вылетающей из затвора автомата Калашникова медной гильзой, с каждым килограммом амуниции на мозолистом горбу.

Многие, не выдержав испытаний, уходили, но оставшиеся – стали элитой. Ведь шли они сюда по зову сердца. Сам Иван Котельников, посмотрев еще ребенком старый, советских еще времен, фильм «В зоне особого внимания», буквально «заболел» небом, но его мечту перечеркнули врачи: «Острый миопический синдром высокой степени». И вместо голубого берета Иван Котельников надел очки с толстыми линзами, стал студентом.

Но вот армии понадобились сильные, а главное – умные бойцы и командиры. Армия оплатила Ивану сложную операцию, причем в отечественной клинике, по коррекции зрения. Такая забота о здоровье стала своеобразным «авансом», который Иван горел желанием отплатить, воплотив свою мечту о «крылатой пехоте» в жизнь. В этом случае интересы государства и человека совпали, и в этом не было ничего удивительного: требовалось всего лишь создать тенденцию, привлечь внимание молодежи и потратить не так уж много денег в масштабе государства. А отдача от этого мероприятия была очевидной.

Окончательно мозг и тело пришли в себя лишь на построении.

– Товарищи офицеры! – молодой майор стоял перед строем лейтенантов. – Сегодня нам предстоит впервые десантироваться с использованием реактивной бесплатформенной системы посадки «Реактавр». В теории вы ее изучили, теперь пришло время освоить ее на практике.

Тяжелый Ил-76 плавно набирает высоту. Под крылом внизу – белое покрывало облаков, а вверху, в пронзительной синеве неба ярко сияет солнце. За четырьмя двигателями на широких стреловидных крыльях военно-транспортного самолета тянутся следы инверсии, сливаясь за хвостовым оперением в один пушистый шлейф инверсии.

По пушистой белой равнине бежит тень самолета.

Просторный грузовой отсек крылатого транспортника был сейчас тесно забит стоящими на платформах десантных систем десантными боевыми машинами БМД-4М. На «бээмдешках» сверху были «навьючены» огромные ранцы с транспортными парашютами.

Внутри боевых машин десанта, спеленутые ремнями привязных систем, ждали десантирования бойцы «крылатой пехоты».