Илья Тё - Корейский Коридор

Только сейчас мисс Мэри обратила внимание на свою новую одежду. Помимо шелковых трусиков, на ней была тонкая туника-сетка, легкая и полупрозрачная, из воздушного, почти невидимого нейлона. Это — одежда? Она бы не удивилась, если бы ей принесли мужские камуфляжные штаны и военную рубаху. В них можно было бы выйти наружу. Пройти по туннелям, подняться на верхние этажи, если бы охрана позволила. А в этом? Добраться от постели до купальни и вернуться обратно. Рубаха, которую надевал на нее Бугай, была одеждой в большей степени, нежели юнговская обновка.

Схватив себя за плечи, Мэри затравленно осмотрелась, глядя на помещение уже совсем другими глазами. Огромная комната, бывший тир, с двумя выходами и двумя санузлами, переделанными в две широких купальни. Шикарные апартаменты угнетали. От первой радости не осталось и следа.

Забравшись под одеяло, мисс Мэри замерла. На огромной мягкой кровати с пуховой периной и шелковыми простынями она казалась себе букашкой, прикованной к бумаге тонкой иглой.

Однако мысли ее никто пришпилить булавкой не мог. Кусочки мозаики в голове девушки начали медленно складываться в единую картину.

Она направлялась в Инчхон.

Борт, летевший с востока, попал в возникшую червоточину. А когда самолет прошел через эпицентр, бозон исчез. Господь отвернулся от своих чад.

Самолет разбился.

Она очнулась на причале, целая и невредимая.

Что это было? Совпадение? А может быть, нечто большее?..

Следующим утром полковник Юнг разбудил мисс Мэри, нежно погладив ее по руке.

Девушка дернулась и вскочила, словно ужаленная. Отползла от хозяина Коридора.

Юнг фыркнул и раскрыл кулак. На ладони покоились шесть патронов.

— Нашел подходящий калибр для кольта твоей дерзкой подруги, — произнес он без всякого выражения. — Той, что убивала Топоров.

Мисс Мэри судорожно кивнула.

Присев на край кровати, полковник начал вставлять патроны в барабан. Это простое действие произвело на мисс Мэри сильное впечатление. «Питон» был опасной игрушкой. Тем более заряженный, в руках такого страшного человека, как Юнг.

— Послушай, Джо, — осторожно сказала Мэри, давя в себе страх. — Ты меня пугаешь этим револьвером.

— В «Кэмп Грее» тебе нечего боятся.

— Я стараюсь, однако… — Перед глазами Мэри возник обрубок языка корейской наложницы.

— Однако, — подбодрил полковник. — Продолжай. Ты можешь мне доверять.

Мисс Мэри проглотила вставший в горле комок.

— Если уж мы говорим о доверии, Джо, то для начала перестань заряжать передо мной револьвер.

— Это выполнимо.

— И я хотела бы получить нормальную одежду, вместо тех сеточек, что на мне сейчас.

— И для чего? — улыбнулся Юнг.

— Не могу же я в таком виде щеголять перед твоими солдатами. Ты пригласил меня на приватный танец, помнишь?

— Конечно.

— Я же не пленница? Не очередная твоя рабыня? Не наложница?

— Ни в коем случае, но… — С щелчком закрыв барабан, полковник крутанул кольт на пальце. — Но со свободным передвижением по базе могут возникнуть некоторые проблемы… — Он убрал револьвер в кобуру. — Ты так забавно пугаешься.

Юнг протянул руку и потрепал мисс Мэри по щеке. Она не посмела отстраниться.

— Другую одежду ты получишь, я обещаю. Револьвер на нашей кровати заряжать больше не стану. Но насчет прогулок поговорим чуть позже.

Полковник говорил совершенно обычным голосом, однако от каждого его слова Мэри продирал озноб.

— Послушай, Джо, зачем я тебе нужна, в самом деле? — решительно спросила она. — Вряд ли из-за танцев, любви или тем более маскарада с гаремом. Ты бы не стал носиться со мной из-за такой чепухи, разве нет? Ты даже не пришел ко мне этой ночью.

Джо Юнг нахмурился. Некоторое время он молча сверлил Мэри взглядом. Она выдержала, не отвела глаза.

— Ты права, Мэри, — ответил наконец полковник. — Ты нужна мне вовсе не для гарема.

— Тогда зачем? Я не понимаю.

— Хочу провести с тобой один нехитрый эксперимент. Не думай, что я всего лишь тупой вояка. Это не так. То, что произошло в Сеуле и во всем чертовом мире, то, что уничтожило Республику, Штаты и чертову уйму других стран… мы назвали это словом «анабиоз». Но что он такое? Мы боремся за еду. Убиваем друг друга за щепотку риса. Выживаем, кто как умеет. Но причины произошедшего вряд ли волнуют хотя бы каждого десятого из чертовых голодранцев. У людей нет времени подумать над этим. А у меня есть. Приручив дикие ганги и более-менее наладив жизнь в «Кэмп Грее», я впервые за долгое время получил уникальную возможность. Тратить силы и ресурсы не только на войну всех со всеми, не только на прокорм подопечных, но и на изучение первопричин. Ты, Мэри, нужна мне для опыта. Очень простого опыта, который однако может дать ответы на кое-какие из моих вопросов.

Джо Юнг помолчал, внимательно следя за тем, как Мэри кутается в одеяло.

— Странное совпадение, — сказал он, — анабиоз прервался в тот миг, когда из схлопнувшейся кёнсанской червоточины вылетел самолет. Тот самый самолет, который оказался над институтом в момент запуска коллайдера и погружения планеты в анабиоз. Тот самый, на котором ты летела ко мне. Именно ты, Мэри Тешина, танцовщица из Пусана. Что это? Невероятное совпадение? Или закономерность, изменившая весь наш мир?.. Можно долго гадать. Если коротко, моя версия такова. В момент начала эксперимента над Кёнсаном пролетал самолет. Случайно. Рядом возникла одна из червоточин. Все люди погрузились в анабиоз, и только в Кёнсане, а может быть, и в центральных частях других червоточин, возникших по всему миру, люди продолжали бодрствовать. Однако время там исказилось. На планете прошли, уничтожая технические достижения цивилизации, тридцать долгих лет. В Кёнсане — минуты или секунды. За это время самолет пронзил эпицентр Червоточины. И каким-то образом повлиял на нее, заставил на время схлопнуться. Этому есть множество подтверждений, и ты сама об этом упоминала, пока мы ехали сюда. Твоя одежда, которая не пострадала за три десятилетия. Твое пробуждение, которое произошло всего несколько дней назад, в то время как все остальные на ногах уже больше двух месяцев. А также расчеты, которые произвели мои умники, восстановив траекторию полета борта № 44.

Мисс Мэри смотрела на полковника, и странное чувство втекало в ее сердце. Чувство близости к чему-то большому и жуткому.

— За прошедшие два месяца я отправил в Кёнсан четыре экспедиции, — сказал Юнг. Поднялся с кровати и продолжил: — Лучших из своих бойцов и умников. Все спокойно прошли через границу внешнего слоя. Но назад не вернулся никто. Что с ними случилось? Один дьявол знает.