Товарищ Резак (СИ) - Горшенев Герман

Подпихиваю к Бублику лапой обойму с новыми патронами. Мне грустно, почти обречённо улыбнулись:

— Думаешь? Поможет? Как скажешь, морда блохастая.

Одна секунда, и он уже перекинул обойму, отбросив старую в пыль. Выкатился с боку бревна и дал длинную, патронов в двадцать, очередь в борт. Всё таки 7н24М и всего пол сотни метров. Все пули попали, брызнули искрами и оставили ряд аккуратных дырочек. Из нескольких отверстий тугими тёмно-серыми струями повалил дым. Это не армейский БТР, где всё на своих местах и есть под рукой огнетушитель. Нам на полигон притаскивали машины с десятками дыр, которые своим ходом уходили с поля боя и калибр там покрупнее был. Здесь просто бандитский сральник, прикрытый железом с кучей барахла внутри, которое успешно разгоралось. Из пробоин выбивались язычки огня, а из всех щелей валил чёрный и густой дым. Попали очень удачно, и понеслось.

После того как очередь, патронов в двадцать, достала броневик, Бублик отбросил автомат, выхватил два пистолета и со всех ног побежал в сторону бандитов. Корж разрядил обойму своего автомата широким веером, держа АК над головой по сомалийски. Отбросил оружие и с одним пистолетом и ножом сорвался с места, побежав, как и Бублик. Без поддержки броневика, бандиты были никак. Пол минуты и всё было кончено. Ещё минута ушла на осторожный контроль недобитков. Из боевой модификации фургона с мороженным так никто выпрыгнуть и не успел.

Я всегда любил костры. Жёг их в деревне, в детстве, когда по несколько недель жил у бабушки. В ход шёл камыш, палки, трава перед двором, мусор. Жёг, когда был взрослым на рыбалке и на даче, и когда повод появлялся, но особенно люблю костры на полигонах.

Иногда нам удавалась добыть технику наших партнёров по поддержанию порядка в мире, иногда современные средства борьбы с якобы не нашей бронетехникой, и тогда мне удавалось пожечь немного полигонные костры. После изучения технических новинок мы обычно выкатывали образец в поле. Это могли быть сверх закрытые стрельбы, видео с которых не каждому маршалу было положено видеть, а бывало сгоняли со всех окрестных частей срочников и ставили на броню систему дистанционного управления.

Под завязку загружали в автоматы заряжания холостые снаряды и заливали баки под пробку, а джойстик отдавали в руки достойных профессионалов своего дела. Пол дня образец носился по полигону, укрываясь за навалами бетонных блоков, ломая сараи и форсируя грязевые лужи. Машина огрызалась холостыми выстрелами. Пацаны срочники с визгом восторга стреляли в него из пушек, гранатомётов, вращали башнями танков, зарытых в капониры. Те, кому доверяли джойстики, если свой хлеб не даром, но рано или поздно, бывало даже только вечером, кто ни будь попадал.

Выглядело это всё по-разному. Очень редко срывало башню мощным внутренним взрывом, но это происходит крайне редко. Бывало объятый пламенем танк по нескольку раз сбивал огонь с разгона въезжая в грязевые лужи и приходилось попадать ещё раз, а бывало проезжал после попадания всего десяток метров натужно гудя клинящими траками и извергая густой чёрный дым под огромным давлением из всех щелей. А дальше был мой любимый костёр. Бронетехнику тяжело поджечь, а вот горит она, пожалуй, лучше всего что мне доводилось видеть.

Пока мои братья по оружию срочным образом шманали разгрузки бандитов, я в задумчивости уселся на задницу и почесал медленно себя за ухом, размышляя над увиденным и произошедшим. Буро-красный огонь полностью поглощал корпус бандитского броневика и перетекал в плотный чёрный дым. Морду приятно грело тепло пожара. Поймал себя на мысли о том, что чешу за ухом задней ногой. Подошли Корж с Бубликом и стали за моей спиной тоже завороженно глядя на плотные тугие струи огня. Минуту стояли молча. Рука в тактической перчатке, пахнущая пороховым нагаром и сухарями, потрепала меня по голове.

— Красиво. Побежали Блохастый, сейчас сюда, со всей округи, заражённые сбегутся.

Медлить было нельзя. Всё самое ценное уже было собрано и упаковано. Мой рюкзак добавил килограмма три. Я привычно взял зубами за лямку и зашвырнув через спину, разместив основную нагрузку на холку. Для собаки моего размера это не вес. Довольно долго пробирались по кустам, перебирались через заборы садовых участков и пару раз проломили головы молотками, выбежавшим прям на нас тварям, которые спешили к густому, чёрному столбу дыма. Я бы и дальше побежал, но двуногие совсем вымотались и были вынуждены сделать небольшую передышку.

Завалившись на крохотный пятачок травы, между кустами и кучей щебня, первым делом хлебнули живчика, налив пару ложек и мне, прям в пасть. После этого выщелкали остаток обоймы Бублика.

Остатки барнаульских 7н24М пошли по рукам, завод я по маркировке знаю. Выщелкнули у Коржа старинные 7н6 и вертели в руках. Да, та же самая полосочка, но различия есть, и они теперь их явно видели. Корж внимательно понюхал оба патрона как по отдельности, так и вместе, сунул под нос внимательному Бублику.

— Не, нет не чувствую разницы, — сказал Бублик.

— Он же служебный, его учили, — сделал космического масштаба выводы Корж.

Конечно, я всю жизнь только этим и занимаюсь, стрелковки давно не касался, но разумеется учили. У меня сейчас другие калибры, но научную степень не пропьёшь.

Вытрусили все обоймы и даже проверили патроны бандюков. Нашли ещё три таких-же обоймы. За мной всё время наблюдали и задавали кучу наводящих и подозрительных вопросов, я преданно смотрел в ответ. Мышцы хвоста были для меня загадкой и совершенно мозгом не управлялись, но слыша доброжелательные просьбы пояснить кто меня научил, косматый хвостище совершал махательные движения.

Получалось в общем не плохо. Просьбы поболтать я проигнорировал, а стал внимательно наблюдать за птицей, севшей на ветку, а затем в траве увидел крупного богомола. Тронул его лапой. В ответ, грозно растопырив крылья, козявка попыталась меня укусить. Собачьи инстинкты работали на всю катушку. Я успевал одёрнуть лапу, а насекомое вращало головой пытаясь рассмотреть получше своего обидчика.

Не выдержав такого игнорирование вопросов ко мне подошли и взяли за морду. Я придавил слегка богомола лапой, что-бы тот не сбежал.

— Ну, рассказывай! — лицо Бублика было серьёзно, как никогда.

Конечно противно, но надо! Я широко и размашисто, как можно слюнявей лизнул, стараясь зацепить нос и глаз. Я большой. Фактор неожиданности сработал.

— Твою мать! Блохастый!

Корж заржал:

— Рассказали? Ты ему диссертацию дай, он прочитает и ошибки поправит. Только сейчас ему лапками писать неудобно, ему клавиатуру надо, для когтей самое то.

Я демонстративно-показательно дал лапу.

— Не надо мне давать лапу, рассказывай, как ты патроны унюхал, — бурчал Бублик, вытирая от слюней лицо.

Тогда я завалился на спину, подставляя пузико для почёсывания. Ко мне подошёл Корж:

— Не получиться сегодня с тобой разговора. То ты собака тупая и блохастая, а то так глянешь, что и впрямь диссертация с ошибками вышла. — сказал он и почесал меня по рёбрам.

Люди даже не представляют какое количество их догадок верно, просто не находят этому подтверждения. Следующая остановка была уже поздно вечером, на мансардном этаже большого и ухоженного коттеджа, на окраине зажиточного посёлка. Тщательно проверили двери и светоизоляцию, поели и улеглись спать, не забыв мне выдать поручение по охране помещения. Хорошо, буду охранять как могу, у меня был тяжёлый день, и я задрых без задних ног.

— Эй! Хватит дрыхнуть и ногами во сне дрыгать, уже утро. Есть будешь? — и носок сапога слегка почесал меня вдоль хребта.

Я нехотя поднялся, зевнул, потянулся. Хвост в предвкушении завтрака вилял. Попытался понять какие мышцы работают, когда хвост виляет, но обратной связи не было, просто сам виляет. Ну и ладно, не мешает, могло быть и хуже. Мне подвинули большую миску с разогретой тушёнкой. На журнальном столике было сервировано на три персоны. Моя миска была правильная, мужики не поленились где-то выдрать небольшую эмалированную, я таких сто лет не видел. Взгляд скользнул в поисках столового прибора и чуть было не протянул лапу к ложкам и вилкам, лежавшим на салфетке.