Андрей Орлов - Сибирь 2028. Армагеддон

– Я вас умоляю, полковник! – вскричал я. – Кому вы верите? Пустой базар, меня ловили за руку? Ну, было пару раз, оступился, проявил несознательность. Но с тех пор ни разу, клянусь вам, Георгий Константинович! В этом городе множество моих недоброжелателей, они и подбрасывают вам недостоверные сведения!

Судя по всему, полку «недоброжелателей» прибыло. Влас и рыжий гвардеец, которых я славно потрепал, смотрели на меня исподлобья. В незатейливых мозговых клетках уже вынашивались планы чудовищной мести. Итоги нашествия были плачевны – предстояла генеральная уборка с перестановкой мебели и недельное лечение на дому. Ныли отбитые члены, чесался синяк под глазом. Но предъявить мне было нечего. Сказать, что они были разочарованы – это ничего не сказать. Но полковник явно приободрился, не обнаружив в самолете своей жены. Он нерешительно почесал бритую макушку (рожки вроде не пробивались), скептически почмокал губами и двинулся к выходу. За ним потянулись клевреты. Но рыжий все-таки отомстил мне! Он демонстративно харкнул на пол, потом расстегнул штаны и, объявив во всеуслышание: «Выпил пиво – отлей красиво!» – стал мочиться на пол! Меня чуть не вырвало, я дернулся, чтобы точным пинком вбить ему половые атрибуты в желудок, но опомнился – ведь им того и надо! Стиснул волю, стерпел. Когда они ушли, злорадно посмеиваясь, я бросился к двери в задней части фюзеляжа, выполняющей функцию входа-выхода, удрученно констатировал, что замок вояки вышибли и за пять минут его не отремонтировать. Я подпер дверь тяжелым ломом. Теперь уж точно не вернутся! А будут наглеть, взорву к той-то матери! На улице стемнело. Я погасил свечу и припал к иллюминатору. За бортом разгулялся ветер – он трепал двери броневика, каждая из которых весила полтонны! Нежданные гости, придерживая головные уборы, грузились в «унитаз». Сквернословил полковник. Слава Богу, сколько прибыло, столько и убыло! Никого не оставили в засаде. Они не мешкали, уезжали второпях, огибая валуны и перепрыгивая канавы. Неуютно на краю «республики». В Оби намного безопаснее. Пусть развалины, но обжитые, благоустроенные, обнесенные кордонами. Коммунизм в отдельно взятом населенном пункте. От каждого по способностям, каждому – минимум, чтобы ноги не протянул. Только гвардия и бойцы так называемой «самообороны» живут нормально. У них приличные отапливаемые помещения, хорошие пайки, развлечения. Им крутят кино по выходным, к их услугам бордели, кабаки, танцполы. Город вздрагивает, когда полковник устраивает «корпоративы» – с водкой, развратом, драками «стенка на стенку», расстрелом мутантов, которых держат в кутузке исключительно для этих празднеств…

Они уехали, сомнений не было. Тяжесть свалилась с души. Я бросился одеваться. Впрыгнул в сапоги, схватил фонарь, машинально нацепил пояс с ножнами. Эта бедняжка совсем там замерзла! Надо помочь ей подняться… Я кинулся к «пожарному» люку, спустился в багажное отделение, где тоже похозяйничали сукины дети. Крышка люка практически сливалась с полом, ее непросто заметить даже с фонарем. А если заметишь, то надо еще додуматься, как ее оттянуть… Странно, почему Ада не возвращалась? Она не могла не слышать, как уезжает рыдван с ее благоверным. Я отжал крышку из хитрого авиационного сплава, протиснулся в узкий лаз – и через пару минут уже выползал из-под фюзеляжа, охваченный волнением.

Звезд на небе, понятно, не было. Где оно – это небо? Возникало ощущение, что с каждым годом на планете остается все меньше кислорода (боюсь подумать, что это не ощущение). Дышалось тяжело, в воздухе присутствовали взвеси пепла, гари, чего-то гнилостного, и даже сильный ветер был не в состоянии это прогнать. Я поднялся, держась за проржавевшую обшивку фюзеляжа. Глаза свыкались с темнотой. В прежние времена вокруг памятника не было возвышений – с одной стороны проезжая часть (проспект Мозжерина), с другой лесополоса. Далее – железная дорога в западном направлении. Но то, что от нее осталось, уже не являлось территорией полковника, и люди в те края не ходили. В новейшее время окружающее пространство казалось какой-то жутковатой целиной. Поверхность земной коры рвалась вдоль, колебалась по вертикали, и сейчас это выглядело, как застывшее море в девятибалльный шторм. Но опасных провалов здесь не было, все давно утихло и склеилось. Я напрягал глаза, всматриваясь в темноту. Открыл было рот, чтобы окликнуть Аду, но передумал. Потянулся к фонарю – и как будто что-то сжало запястье! Я вслушивался, всматривался, сердце убыстрялось. Я различил странный звук между порывами ветра. Хруст, урчание, чавканье… Словно кто-то голодный дорвался до еды… Я слишком туго сегодня соображал. Но такого не может быть в охраняемой зоне! А когда дошло, мурашки поползли по спине, дыхание сперло. Я двинулся на звук, вытаскивая нож, обогнул вывернутую из земли глыбу. Что-то копошилось… Плохо видно в темноте, но, похоже, одно тело лежало, а над ним склонилось другое. Оно и производило неприятные звуки. Урчание нарастало, чавканье делалось нетерпимым. Жар опалил мозг, я бросился, занося клинок. Личность, склонившуюся над распростертым телом, словно пружиной подбросило! Она издала возмущенный рык, но он не перерос в полноценный вопль – я вонзил клинок в основание шеи! Выдернул, второй удар – в подарок! Нежить извивалась, судорожно дергала конечностями, расползались ноги. Я попятился. Мертвое тело свалилось навзничь. Умер – и это хорошо! Не успел я осмыслить событие, как снова что-то шевельнулось – в стороне, за грудой глиняных лепешек. Привстало туловище, издавая аналогичные непотребные звуки. Уперлось в землю передними конечностями, изготовилось к прыжку. Мы метнулись навстречу одновременно! Я даже испугаться не успел. За секунду до столкновения я рухнул этой твари под ноги – и она перелетала через меня. Я откатился в сторону, принял позицию низкого старта. Но на этом все кончилось. Мой противник, сделав кувырок в воздухе, приземлился весьма удачно – головой. Хрустнули шейные позвонки. Он валялся, неестественно выгнув голову, подрагивали конечности. Взбрыкнул, поднялся на «мостик», обмяк…

Меня трясло, как эпилептика, холодный пот заливал глаза. Неужели это всё на самом деле? Да уж, эта жуть основана на реальных событиях, – удрученно комментировал голос разума. Я включил фонарик. Холодный свет вычертил из мрака мертвое тело, принадлежащее мужчине. Рваные обноски, облепленные грязью. То ли куртка, то ли фуфайка – не поймешь. Резиновые сапоги, намертво вросшие в ноги – он не снимал их, должно быть, полгода. Угловатая голова, там, где раньше были волосы, торчали струпья, пропитанные засохшей кровью. Землистое обезображенное лицо, клочки растительности, демонический блеск в мертвых глазах. Во рту – обломанные желтые клыки. Зараженный… Когда планета была еще жива, в изобилии снимали «зомби-муви», где ходячие мертвецы захватывали города и жрали все подряд. Зараза распространялась с космической скоростью, зомби бродили по улицам и набрасывались на все живое. Мы столкнулись с чем-то подобным. Люди заражались от укусов и царапин, ловили инфекцию в воздухе (когда совсем отключался иммунитет), вели себя неадекватно, были прожорливы, как волки, выносливы, живучи, сильны. Реальные персонажи от старых киношных отличались лишь тем, что нынешние не были мертвецами. Они болели, недуг развивался в три этапа, и в принципе их можно было вылечить, если бы нашлось лекарство и желающие собрать эту публику в большую больницу размером с микрорайон. Эти твари жили долго, могли извлекать из себя примитивные звуки, питались любой биомассой, и если очень хотелось кушать, а никакой еды на горизонте не просматривалось, не гнушались поедать друг дружку…