Владимир Корн - Восемнадцать капсул красного цвета

Вот, как нельзя кстати, на террасе показались сразу два человека. В одном из них Глеб сразу признал Игоря Веснина, а вторым оказался Андрей Копылов. Андрей, с двумя ведрами, прошел по мостку на ангар. Веснин остался на месте, очевидно, его подстраховывая. Вот рядом с Весниным на террасе возникла женская фигура, и Глеб вздрогнул, ожидая увидеть Настю. Но нет, судя по некоторым особенностям фигуры, сразу бросавшимся в глаза, это явно была Альбина. Все трое они вели себя абсолютно спокойно, и Чужинов сделал несколько шагов вперед из-за скрывающих его деревьев, в очередной раз жалея о том, что линзы на его бинокле с антибликовым покрытием — солнце над горизонтом стояло удобно, а шуметь все же не следовало.

К Глебу сразу же присоединился Гуров.

— Смотри! Они нас заметили, — сообщил он.

— Вижу. Иди, лодку надувай, чего время терять?

В бинокль хорошо было видно, как Копылов, а вслед за ним и Веснин смотрят в сторону опушки. Глеб помахал им рукой, дождавшись через некоторое время ответных знаков. На террасе показалась еще одна девушка, и на этот раз сердце у него екнуло не уже не понапрасну — это действительно была Настя.

— Настенька, что случилось? Тебя кто-то обидел? Или кого-то… не стало? — Глеб гладил по голове прижавшуюся к нему всхлипывающую девушку.

— Нет, нет, Глебушка, никто меня не обижал, и все целы. У нас даже один человек прибавился.

— Так что же тогда произошло?

— Пусть он сам тебе все и расскажет, — и Настя в очередной раз всхлипнула.

С возрастом губы у всех людей истончаются, и чем старше человек, тем тоньше и морщинистей они у него. Вероятно, сидевший за столом незнакомец и в молодости не мог похвастать пухлыми губами, а теперь они и вовсе были похожи на серые нитки. Хотя назвать его глубоким стариком у Чужинова язык бы не повернулся: на взгляд лет пятьдесят пять — шестьдесят. Худой, с выпирающими ключицами в расстегнутом вороте рубахи, взъерошенной шевелюрой и блеклыми потухшими глазами серо-стального цвета.

Представился незнакомец как Петр Ильич Стариков, и сейчас он должен был поведать, отчего Настя встретила Глеба если не истерикой, то с заплаканными глазами и дрожащими губами. Да и у остальных обитателей усадьбы вид был не намного лучше.

До того как собраться за столом мужской компанией, Глеб с Гуровым и остальными людьми, прибывшими из Поздняково, успели поесть и помыться. Причем не в реке и даже не в душе, а в самой настоящей бане. То-то Чужинов все не мог понять, когда разглядывал заимку с опушки: что же там за пристройка появилась вплотную к зданию? Успел Чужинов и уединиться с Настей в комнате, той самой, которую они заняли для себя сразу же по прибытию в Вылково. Девушка отдавалась ему так самозабвенно, что не успевал он как следует отдышаться, как Настя снова притягивала к себе, по-прежнему упорно не желая отвечать: что же произошло здесь в отсутствие Глеба?

— Потом, все потом, — горячо шептала она, впиваясь в его губы и прижимаясь всем телом. Единственное, что он смог узнать, причем не у Насти, Светланы: откуда у Альбины свежий синяк под глазом?

Как выяснилось, виновником оказался Егор. Покидая заимку, Чужинов объяснил мальчишке несколько упражнений, и тот добросовестно все их выполнял. Во время одного из них Альбине и прилетело. Развивая периферическое зрение, Егор шел спиной вперед, запнулся обо что-то и, уже падая, задел рукой не вовремя оказавшуюся рядом подругу Игоря Веснина.

— Он вообще тут всяких веревок понатягивал, ходил как-то странно, то задом наперед, то на полусогнутых ногах, оружием баловался, — возмущенно рассказывала Света, но Чужинов только улыбался. Натянутая горизонтально веревка — простейший, но, тем не менее, эффективнейший тренажер для стрельбы по бегущей мишени. Ну а странная ходьба на полусогнутых ногах — это Егор «шаг разведчика» отрабатывал. И постоянно щелкал незаряженным оружием мальчишка не из баловства — «холостил». Видел Глеб и то, как Егор, будто невзначай, извлек обойму, вновь ее вставил, а затем и взвел пистолет, причем все это сделал одной рукой. Вообще-то такой способ обращения с пистолетом Чужинов показывал специально для раненного в плечо Игоря Веснина, а Егор в это время крутился рядом. Способный мальчишка. Ничего сложного нет, и при достаточном навыке перезарядка пистолета занимает не намного больше времени, как если бы пользоваться обеими руками.

Насторожило Глеба другое: неужели на «Вальтере» ослабла возвратная пружина? Хотя оружие отнюдь не выглядело так, как будто из него произвели несколько тысяч выстрелов, а подобные проблемы возникают именно тогда. Осмотрев пистолет, он утешил себя тем, что мальчишка для своего возраста удивительно росл и силен. Егор, кстати, сидел за столом в гостиной вместе с остальными мужчинами и ждал начала разговора. Все они наблюдали за тем, как Стариков раз за разом вливает в себя содержимое рюмки, наполняя ее водкой из стоящей перед ним литровой бутылки. Наконец Стариков, одним глотком влив в себя очередную порцию, к слову, даже не поморщившись, видя обращенные на него нетерпеливые взгляды, слегка заплетающимся языком произнес:

— Начну с главного: прежнего мира больше не существует, а эти существа, или, как вы все их называете «твари» — бывшие люди.

Рассказывая, Стариков вертел в руках пустой стакан с таким видом, как будто он впервые попал ему в руки. Олег Гуров вздрогнул, затем посмотрел на сидевших по обе стороны от него Игоря Веснина и Андрея Копылова, словно требуя от них подтверждения, но оба они промолчали. Прокоп Киреев закаменел лицом, и впился взглядом в Старикова: мол, прежде чем я тебе поверю, неплохо бы еще и обосновать свое заявление. В голове самого Чужинова почему-то крутилась нелепая фраза: какие ваши доказательства? К тому, что мир рухнул, он еще был готов (всегда необходимо исходить из самого худшего), но услышать, что твари — это бывшие люди!..

— Откуда у вас такая уверенность, Петр Ильич? И почему вы решили, что катастрофа произошла во всем мире? — вопросы Чужинова предназначались Старикову, но смотрел он поверх его головы. Туда, где на втором этаже находилась Настя. Как она там? Этот человек уже два дня как в Вылково, а девушка все не еще может прийти в себя. Теперь состояние Насти понять было несложно: слишком велика вероятность, что все близкие ей люди либо погибли, либо, что еще хуже, превратились в этих отродий, один вид которых вызывает чувства омерзения и ужаса, и непонятно чего именно больше.

— У меня для этого слишком много фактов, — ответил Стариков. — Слишком много, даже избыточно. Мир превратился в хаос не в один миг, и перед тем как эфир окончательно замолчал…