Андрей Ерпылев - Выход силой

Но свежеиспеченный майор Федотов уже пробирался из задних рядов, растерянный не менее начальства.

— Что это такое, майор? — громким шепотом шипел на него, втягивающего в плечи голову, полковник, не стесняясь волнующегося моря «избирателей». — Хреново работаешь! В лейтенанты захотел? В рядовые?.. А ты что замолк? — накинулся он на Калатозова. — Слова позабыл, артист?

— Кто такой? — опомнившись, сорвался с хорошо поставленного баритона на неприличный фальцет премьер-министр. — Покажись!

Но требование запоздало. Бросивший вызов и сам уже шел к помосту, и взволнованно шумящая толпа расступалась перед ним, образуя живой коридор.

И вот он уже стоит перед остолбеневшим президентом, задрав голову и улыбаясь, — спокойный и уверенный в себе крепкий молодой человек. Середин, Балагуров и Федотов сначала узнали его оружие — самодельную шпагу, на которую претендент опирался, как на трость, и только потом перевели взгляд на лицо…

— Не может быть…

Игоря Князева действительно нелегко было узнать: в последний раз они видели его зеленым юнцом. Но что-то в нем изменилось… И дело тут было не в рано посеребрившей виски седине, резких складках на лице, делавших его старше на добрый десяток лет, или розовых, толком не заживших еще шрамах на скулах и подбородке.

На них смотрел спокойным твердым взглядом мужчина. Много повидавший, немало переживший. И в его глазах они читали одно: добром договориться не удастся. Значит, остается одно — беспощадная схватка не на жизнь, а на смерть. Не до первой крови, а до последнего вздоха.

— Назови себя! — Взволнованный Калатозов дал петуха и смолк.

— Я Игорь Князев! — громко возвестил соискатель. — Сын профессора Князева, убитого этими… — он кивнул на помост, — подлецами. Я бросаю вызов президенту Середину и всей его банде. Всем, кого я уважал всей душой и кто предал меня и моего брата. Кто запытал моего отца. Я готов биться с ними всеми до смерти. Моей или их.

— Да как ты смеешь!.. — обрел дар речи Балагур, едва ли не впервые в своей жизни молча выслушавший оскорбление, брошенное ему в лицо, но президент одернул его.

Самообладания Николаю Михайловичу было не занимать. Он даже почувствовал облегчение, что терзавшая его в последние дни тревога разрядилась таким вот образом. Он отстранил с дороги премьера, менявшего цвет, как перепуганный осьминог, медленно спустился по лестнице и протянул руку Князеву.

— Я принимаю вызов! — громко объявил он и добавил вполголоса: — С возвращением, старшина. — Игорь крепко, по мужски, пожал протянутую руку, крепко стиснув в жесткой своей ладони.

— Бой состоится завтра в полдень! А теперь — все свободны. Извините, друзья, банкет тоже будет завтра!

Шутка президента разрядила обстановку, и толпа медленно рассосалась, немного разочарованная, но предвкушающая события завтрашнего дня.

— Пойдешь с нами? — спросил Батя, так и не выпустивший руку Игоря из своей ладони.

«Хорошего бойца вырастил, — против воли билось у него в груди. — Настоящего бойца…»

— Нет, спасибо. У меня свой дом есть.

— Нет у тебя больше дома. — Полковник Балагуров тоже спустился с помоста и, поджав губы, встал рядом с президентом. — Там уже другие люди живут. Так что не кочевряжься, а пойдем с нами. Накормим, напоим, в баньке попарим… А то вон, разит от тебя.

— Спасибо, — еще раз повторил Князев. — Я за стол с убийцами отца не сяду, кусок поперек горла встанет…

— Ну, как знаешь. — Балагур отвернулся. — Пойдемте, ваше превосходительство. А ты смотри, не передумай, Князев, за такие слова надо отвечать.

— Отвечу, не беспокойтесь, товарищ полковник, — улыбнулся Игорь. — Только и вам придется ответить.

— Сволочь… — буркнул с отвращением полковник через плечо.

Оставшись один, старшина побрел куда глаза глядят. Идти ему было действительно некуда: наивно надеяться, что почти за год отсутствия кто-то будет сохранять за ним их с братом конуру. Обременять своим присутствием старых товарищей? Неудобно. Пойти к Лариске — невозможно.

— Здорово, бродяга! — Кто-то сильно хлопнул Игоря по плечу. — Тебя и не узнать совсем!

Он тоже едва узнал в изможденном, криво держащем голову человеке старого знакомого. Но потом медленно всплыло что-то в памяти…

— Байкальцев! — просиял он. — Живой!

— Осторожнее, — сморщившись, высвободил сержант слабую ладонь из богатырского захвата старшины. — Мне сейчас нельзя так… Я, понимаешь, слабый да хрупкий стал, как стеклянная ваза…

— А что такое? — встревожился Игорь.

— Потом, все потом. — Байкальцев увлек его за собой в темный зев туннеля. — Меня, кстати, Владом зовут.

— А я — Игорь.

— Вот и познакомились. Тебе, знаю, остановиться негде — пойдем ко мне.

— Что будем делать? — спросил Балагур президента, когда они остались одни. — За борт? — Он красноречиво чиркнул указательным пальцем поперек горла.

— Не вздумай, — резко оборвал его Середин. — Ты уже его разок выбрасывал за борт, бракодел. А он, видишь, выплыл. Знал бы я, что так получится, ни за что не позволил бы! Приблизил бы к себе, офицером сделал… А все ты!

— Кто же мог знать? Думаешь, не сладим?

— Не знаю. Добром уладить, видимо, не получится.

Батя прошелся по комнате, заложив руки за спину, при каждом шаге медали на его груди позвякивали. Молчание затягивалось.

— А что, — остановился вдруг президент, словно налетев на стену, — я ж еще орел, а, Балагур?

— Ты хоть куда, — ощерился своей наполовину металлической улыбкой полковник.

— Ну и что? Смахнусь с пацаном, выбью из него спесь. Он, конечно, заматерел, но опыта-то моего где ему было набраться?

— Смахнешься, конечно, — осторожно заметил старый товарищ. — Но драка-то не до первой кровянки будет. Кто кого. Насмерть. Сдюжишь ли? Паренек моложе тебя лет на тридцать.

— Значит, нельзя ему этого преимущества дать, Балагур. Бить сразу, чтобы не встал. А запросит пощады, добивать не стану, ты меня знаешь.

— А я думаю, что вопрос этот нужно решать радикально. Раз, — полковник рубанул воздух ребром ладони, — и в дамках. Ты только мигни.

— Отставить. — Середин покрутил тяжелой головой. — Ступай, Балагур, мне отдохнуть надо перед завтрашним днем.

— Ну, как знаешь. — Разочарованный Балагуров взялся за ручку двери. — Только учти, Батя, если ты не сдюжишь, я против пацана Князевского выйду. И уж я-то головенку ему дурную сверну. Ведь он и мне вызов бросил, а я не из тех, кто такое спускает.

— Твое право. — Президент выглядел старым и больным.

— Полковник вышел, и навстречу ему от стены отклеился ожидавший его майор Федотов.