Василий Головачев - Шанс на независимость

Полковник Багрян усмехнулся.

— Нас чуть меньше полусотни.

— Начинайте.

— Десятый, начинай, — скомандовал Багрян в почти невидимый усик микрофона.

Вопреки команде никто никуда не побежал, не закричал, не засуетился, по-прежнему на территории комплекса были слышны только звуки моторов подъезжающих автомобилей, но уже через три минуты Багряну доложили о результатах акции, и он сделал жест рукой:

— Идёмте, всё в порядке, клиенты задержаны.

— Так быстро? — с сомнением поднял брови министр.

— Мы профессионалы, товарищ генерал, — бесстрастно ответил Багрян. — Обошлось без стрельбы. Нас не ждали.

В холле корпуса дежурили двое парней в штатском. Увидев министра, они подтянулись.

Есенберлин знал обоих, парни состояли в бригаде быстрого реагирования МВД и были на хорошем счету.

Поднялись на лифте на одиннадцатый этаж.

В коридоре, охватывающем пять квартир, начальство ожидали ещё трое парней в штатском, с виду вполне мирных, но, судя по взглядам, знающих своё дело. Один из них открыл дверь квартиры, на которой висела чёрная табличка с номером 333.

Багрян вошёл первым, Есенберлин за ним.

В прихожей его ждали оперативники, вооружённые пистолетами. Они выпрямились, отступили к стенам.

Министр прошествовал дальше, оглядывая интерьер квартиры, явно не принадлежащей богатому владельцу. Мебель, линолеум на полу «под паркет», простенькие люстры, этажерки — всё говорило о среднем достатке семьи, здесь проживающей. Впрочем, подумал Есенберлин, квартиру хозяева могли и сдавать внаём, не заботясь о комфорте жильцов, а те не особенно нуждались в комфорте, тем более, если квартиру сняли работники «Викиликс».

В гостиной, превращённой в подобие телевизионного павильона, стояли три стола с аппаратурой, две старенькие телекамеры и компьютер.

Между столами сгрудились, держа руки на затылке, трое операторов «сливного» телеканала: молодой вихрастый парень в очках, мужчина постарше, седоголовый, с седой бородкой, и миловидная блондинка средних лет, с испугом разглядывавшая вошедших.

— Вот, знакомьтесь, Иван Теофильевич, — сказал полковник, выходя вперёд. — Главный редактор российского бюро «Викиликс» Палько, журналистка Иванович и оператор Казьмин. Должен ещё прибыть шеф-редактор «Радио-Столица», но он почему-то задерживается. Ждём с минуты на минуту.

— Он главный? — кивнул Есенберлин на седого, который разглядывал его без всякого страха.

— Так точно. — Багрян сделал знак, и его подчинённые вышли из квартиры.

— Стул.

Багрян подвинул министру стул.

Есенберлин сел, продолжая изучать лица задержанных, и ему сильно не понравился взгляд седого.

— Вы моложе, чем выглядите.

— Разумеется, — кивнул тот, снимая парик, под которым оказались чёрные волосы, затем отклеил усы и бородку. — Так лучше?

Есенберлин резко встал.

— Георгий Евсеевич?!

— Узнали.

Министр повернулся к Багряну.

— Что это значит, полковник?

Багрян отступил, не теряя спокойствия.

— Давно хотел с вами поговорить по душам, — с иронией проговорил черноволосый, гладковыбритый «главный редактор» российского «Викиликса»; на самом деле министр знал его как заместителя начальника Управления «Т» ФСБ генерала Войновича. — Извините, что пришлось прибегнуть к этому маскараду, но у нас пока нет маскеров, подобных вашим.

— Что за бред?! — повысил голос Есенберлин, соображая, что делать дальше.

Он мог уйти из ловушки (неплохо сработано, надо признаться) в любой момент, включив В-портал, но медлил, понимая, что с ним хотят установить контакт не как с министром МВД.

Тем не менее он сделал попытку взять ситуацию под контроль.

— Полковник!

— Слушаю, господин министр, — по-прежнему бесстрастно отозвался Багрян, подчёркивая тоном слово «господин».

— Что происходит?! Почему здесь функционеры ФСБ?

— Не только ФСБ, господин министр.

— Что?! Не понял.

— Здесь ещё и функционеры «Триэн», — улыбнулся Войнович. — Не торопитесь бежать, Иван Теофильевич, простите, не знаю вашего настоящего имени. Давайте поговорим.

Есенберлин оглянулся.

На него смотрело дуло пистолета-автомата, кажущегося игрушечным в руках Багряна.

Полковник был невозмутим.

— Ваши телохраны нейтрализованы, секретарь тоже. Выслушайте предложение.

Министр боднул лбом воздух.

— Вы что себе позволяете, чёрт повозьми?!

— Знаковая оговорка, — развеселился Войнович. — Обычно говорят: чёрт побери. Присядьте, господин генерал, в ногах правды нет. Впрочем, её нет и выше, если разобраться. Самое плохое, что мы знаем, кто вы. И если у вас родилась идея посопротивляться, запись о нашей встрече моментально пойдёт в эфир. Или вы предпочтёте сбежать, как это делали до вас другие Поводыри?

Лицо Есенберлина окаменело. К такой откровенности он готов не был.

Войнович погрозил пальцем.

— Унц тоже не поможет, если вы решились его применить. Это лишь усугубит ваш провал.

Есенберлин сдержал гнев. Он проиграл, и любое его решение не могло повлиять на результат игры в нужную сторону. Следовало признать, что стратеги «Триэн» переиграли систему безопасности Поводырей.

Войнович, пристально наблюдавший за ним, удовлетворённо кивнул, повернулся к молодому человеку в очках.

— Паша, займись свёрткой.

Очкарик кивнул девушке, и они вышли в соседнюю комнату, бросив по любопытному взгляду на министра.

Есенберлин остался стоять, всё ещё надеясь выйти из ситуации, не потеряв достоинства. Больше всего его бесило, что тот, на кого он надеялся и на кого рассчитывал, оказался сотрудником «Триэн».

— Чего вы хотите?

— Вашей отставки, — просто сказал Войнович.

Министр обвёл взглядом помещение.

— Это камуфляж?

— Почти что и нет. Любительская телестудия. Российского бюро «Викиликс» не существует. Но запись о нашем контакте ведётся на очень высоком уровне, вы не сможете её нейтрализовать.

— Добровольно в отставку? И всё?

— Пока всё. Ваша деятельность на посту министра внутренних дел деструктурирует общество, в России снова поднял голову криминал, расцвёл терроризм, а главное, снова образуется клан ни за что не отвечающих руководителей, и вы всем этим процессом управляете. Пора положить этому конец.

— Вы не сможете нам помешать.

— Вашей Ассоциации пока не можем, хотя уже есть кое-какие наработки, но конкретно вас уберём.

— Вашей записи гроб цена.

— У нас говорят — грош. Вас, похоже, плохо готовили лингвисты.