Черил Фрэнклин - Инквизитор

— Расканнен называл тебя своей свободой, — прошептала Акрас, поднося к свету флакон с золотистой жидкостью, которая тускло блеснула в ответ.

— Я принесла твоего сына, вождь. — Молодая воспитательница неловко мялась в дверях. Акрас с презрением увидела на ее лице желание поскорее вернуть своего подопечного вождю клана и заняться собственным спасением. Она кратко кивнула, и Сорана положила ребенка на консоль.

— Отправляйся на свой корабль, — приказала Акрас.

Сорана поклонилась и тотчас вышла.

Акрас поставила серебряную коробочку рядом с сыном. Вынув из ножен кинжал, она подняла его над консолью и повернула клинком вниз. Ее сын, которому исполнилось всего полспана, следил светлыми глазами за блестящим лезвием. Опустив нож, Акрас коснулась серебристого пушка на шее ребенка и срезала прядь, обнажив кожу цвета слоновой кости. Прижав острие кинжала к коже, она не давала малышу вырваться. Показались капельки янтарной крови, и ребенок заплакал.

С горестным воплем Акрас занесла кинжал высоко над головой.

— До какого же бесчестья ты довел меня, Биркай! — простонала она и, повернув кинжал к себе, начала безжалостно орудовать им, срезая шелковистые волосы и оставляя на лице жуткие отметины — знаки обета мести.

Отпихнув носком сандалии срезанные клочья, Акрас сбросила алый шелк, запятнанный ее кровью, и быстро надела защитный костюм, стараясь обезопасить свое еще нерожденное дитя. Прежде чем запечатать костюм, она забрала из серебряной шкатулки все четыре порции адаптатора Расканнена и единственный флакончик с меньшим количеством жидкости, принадлежавший Дамоне. Присоединив к флакону Дамоны инъектор, она прижала его к шее, слегка вздрогнув, когда обжигающая жидкость начала распространяться по венам. Соединив такой же инъектор с одним из флаконов Расканнена, Акрас прижала его к шее сына. Мальчик закричал от боли, принесенной такой большой дозой адаптатора. Тщательно запечатав коробочку с остатками жидкости, Акрас спрятала ее в ранец.

Туго завернув в простыню плачущего, вырывающегося ребенка, Акрас взяла его на руки. Она посмотрела на свое обезображенное кровоточащее лицо, отразившееся в полированном металле стен рубки.

— Я верну себе честь, — поклялась Акрас, — лишь когда уничтожу предателя-реа, как он уничтожил меня. — Она устремила взгляд на сына. — Ты поведешь меня к победе.

Мы, стромви, никогда не понимали тех, кто воюет. Мой Нгев был очень сильным, но он никогда не использовал свою силу против своих соплеменников. Мой почтенный отец был строгим и суровым, мы уважали его, но никогда не боялись. Невозможно представить себе стромви, использующего своего ребенка в качестве орудия мщения.

Эссенджи, напротив, воспитывались в воинственном духе, зачастую свойственном и их родственникам-соли. Согласно понятиям эссенджи Акрас была сильной женщиной — она спасла остатки своего клана от гибели, ибо немногие из них не пострадали от жестокого удара, нанесенного Биркаем. Акрас заставила их выжить и сохранить гордость реа, несмотря на все потери. Когда Акрас не могла похитить для них лекарства или другие необходимые вещи, она заключала сделки с не признающими закон существами, которых реа всегда использовали, хотя и презирали. Акрас первая продавала свои сокровища, не требуя от своих воинов того, чем не жертвовала сама. Обладая решительностью и коварством, она использовала все свои дарования в соответствии с идеалами эссенджи, которые изначально были порочными.

Сначала всю энергию клана поглощали усилия, направленные лишь на выживание. Когда Акрас воссоздавала клан Реа, ее представления о силе и процветании, должно быть, вдохновляли народ. Я предпочитаю верить, что люди клана не до конца понимали намерения вождя, не зная о тщательно хранимом секрете ее клятвы мести.

Сыновей Акрас спан за спаном обучали убивать. Какой стромви мог бы представить себе подобное извращение материнской заботы? Должно быть, эти мальчики получали похвалы за физическую силу и боевой дух, но не знали ни любви, ни ласки. Они видели улыбку матери, только торжествуя над павшим врагом. Реа отстаивали принципы личной свободы, но тирания навязчивой идеи Акрас поработила весь ее клан.

Очевидно, сыновья Акрас преуспели в обучении жестокости, ибо их мать смогла передать им свою одержимость и свою гордость. Она терпеливо подсчитывала все, что приобрел Биркай благодаря измене, определяя размеры того, что ей следует у него забрать. Сыновьям предстояло найти предателя-реа и уничтожить его, подвергнув пытке долгой невыносимой боли, которую он причинил и их матери.

Но они не знали, что Загаре был отцом только одного из них.

Бирк Ходж прибыл на Стромви в тот год, когда я впервые вышла из пещеры, где появилась на свет. Впечатление от его появления сохранилось на долгие спаны, хотя само по себе это событие казалось ничем не примечательным. Я прихожу к мысли, что случаи, которые нам следует запомнить, врезаются в память независимо от их явной незначительности в момент происшествия. Так как я одна могу помнить конец, то должна помнить и начало.

Поверхность планеты в те времена была в основном плоской, но наша богатая растительность расцвечивала ее яркими красками. Листья вездесущего колючего винограда — тонкие, кружевные или, напротив, толстые, мясистые — пестрели причудливыми фиолетовыми узорами на зеленом фоне. Колючий виноград давал красивые голубые цветы, которые сменяли гроздья розовых или зеленых ягод. Большинство растений Стромви были эпифитами[1] — многие из них напоминали яркие орхидеи; они и сейчас цветут вокруг. Молодой виноград покрывали плотные волокнистые колпачки, помогавшие ему пробиваться сквозь листву к солнечному свету.

Голубые, фиолетовые и темно-зеленые тона господствовали на моей Стромви, но нередки были и оттенки розового, бледно-лилового и салатового. Небо изменяло цвет в течение суток от розоватого до голубого и лилового. Солнечный свет, как правило, был рассеянным из-за насыщенного испарениями смолы воздуха. Когда прибыл Бирк Ходж, небо было туманно-фиолетовым.

Моя почтенная мать осторожно перенесла меня через покрытое мхом отверстие туннеля, так как смоляной слой моей кожи был еще слишком тонким, чтобы защищать от колючек и ядов, которыми изобилует Стромви. Мать подняла сильную верхнюю часть туловища, чтобы дать мне возможность смотреть сквозь заросли винограда, так как семиметровые стебли лилий и фиолетовые рапиры тростника маги заслоняли вид. Все же мне удалось разглядеть корабль на воздушной подушке, благодаря зорким молодым глазам. Я задрожала и зарылась головой в толстые теплые складки материнской шеи. Исходящий от нее пряный запах смолы вернул мне уверенность.