Эдгар Берроуз - Пираты Венеры

На мгновение меня охватил леденящий страх — полнеба в нем занял диск Луны! Передо мной, в двадцати трех тысячах миль была Луна! Я должен столкнуться с ней со скоростью тридцать шесть миль в секунду!

Я прыгнул к телескопу и в следующие несколько секунд проделал в уме серию расчетов с такой скоростью, которая сделала бы честь любой вычислительной машине. Пронаблюдав за положением диска Луны, определил расстояние до нее и скорость ракеты и пришел к выводу, что у меня достаточно шансов пролететь мимо огромного каменного шара и не столкнуться с ним. Кроме прямого удара, я ничего не опасался, поскольку скорость ракеты настолько велика, что притяжение Луны не могло захватить меня в плен, даже пролети ракета в футе от ее поверхности. Однако оно заведомо повлияло бы на траекторию. Поняв это, я нашел ответ на роковой вопрос!

Сверкнула мысль об истории создания первой идеальной книги. Надо сказать, что ни одна книга, выпущенная за всю историю книгопечатания, не обходилась хотя бы без одной ошибки. Выпустить книгу без опечаток взялось одно из крупнейших издательств мира. Гранки читались и перечитывались дюжиной специалистов, корректуры страниц подвергались самому внимательному просмотру. Наконец шедевр был готов для печати — безошибочный! Он был отпечатан, переплетен и разослан в продажу, и только тогда обнаружилось, что на титульном листе в заголовке — грубейшая опечатка!

Мы же со всеми тщательными расчетами, проверками и перепроверками упустили самое очевидное — не приняли во внимание тяготения Луны.

Объясните случившееся, если можете! Я не могу! Это один из тех случаев, когда прекрасная вроде бы лошадь проигрывает. Все рассчитывают на успех фаворита, а он приходит последним!

Я не смог ничего исправить и только сидел у телескопа, наблюдая за приближающейся Луной. Она становилась чем ближе, тем великолепнее. Каждая горная вершина и каждый кратер представали с удивительной четкостью во всех деталях. Я смотрел сверху вниз на вершины, и, казалось, даже с расстояния 25 тысяч футов, что их высота огромна и до столкновения остаются считанные секунды.

И тут до меня дошло, что громадная Луна уменьшается и уходит из поля зрения телескопа. Вздох облегчения — ракета не прочертит борозду на лунной поверхности, а пролетит мимо!

Я нагнулся к иллюминатору. Луна была как раз над головой, чуть левее. Диск Луны заполнял все поле зрения. На его нимбе выделялись титанические пики, на светлой поверхности там и сям зияли колоссальные кратеры. Я же был высоко и, подобно Богу, смотрел вверх на мертвый мир, подсознательно ощущая, что это иллюзия, поскольку понятия «верх» и «низ» в космосе теряют смысл.

Чтобы промчаться мимо Луны, потребовалось меньше четырех минут. Как близко я пронесся, приходилось только догадываться: возможно, не больше пяти тысяч футов над высочайшими пиками, но того было достаточно. Поле тяготения Луны изменило траекторию полета, и лишь благодаря огромной скорости я избежал ее Гравитационных объятий. Теперь ракета мчалась прочь от Луны. Но куда?

Ближайшая звезда, Альфа Центавра, находилась на расстоянии двадцати с половиной тысяч миллиардов миль от Земли.

Вероятность того, что из всех интересных мест в беспредельном космическом пространстве ракета попадет именно на Альфу Центавра, бесконечно мала. Я знал, что простора для странствий у меня много, так как по научным данным диаметр нашей Вселенной равен восьмидесяти четырем тысячам миллионов световых лет. Если учесть, что скорость света равна ста восьмидесяти шести тысячам миль в секунду, то, естественно, страсть наиболее изощренного любителя путешествий будет наверняка удовлетворена…

Однако меня не слишком интересовали такие расстояния, ибо я захватил воды и провизии всего на год, за который моя ракета могла пролететь немногим более трехсот пятнадцати миллионов миль. Даже если она когда-нибудь достигнет нашей ближайшей соседки, Альфы Центавра, то я к тому времени уже восемьдесят тысяч лет буду мертв. Такова необъятность космоса, который нас окружает!

В течение следующих двадцати четырех часов траектория ракеты пролегала почти параллельно лунной орбите вокруг Земли. Но не только поле Луны определяло ее полет; казалось вполне возможным, что корабль захватило поле тяготения Земли и что теперь мне суждено вечно кружиться вокруг нее крошечной второй Луной. Я, естественно, не желал становиться второй Луной, ничтожным спутником, который нельзя заметить даже в крупнейший телескоп.

Следующий день был самым тяжелым в моей жизни. Может показаться, что я находился на вершине самомнения, описывая свою жизнь на фоне космических сил, но я ценил свою единственную жизнь. И все более грозным представлялся момент, когда притяжение Земли погасит ее, как слабый, мерцающий во мраке космоса огонек. Нет, дорожа своей жизнью, я решил бороться за нее, дюйм за дюймом удлиняя отведенное судьбой время.

В конце второго дня наконец стало ясно, что удалось избежать и поля тяготения Земли. Не могу сказать, что это открытие подняло мое настроение. Теперь было бы хорошо вернуться на Землю, ведь план полета на Марс рухнул! Поскольку я рассчитывал безопасно опуститься на Марс, то существовала возможность и благополучного приземления. Была и другая причина, которая заставляла меня думать о возвращении. Солнце! Мысль о нем, ужасная мысль, вспыхнула молнией. Ракета неслась прямо к нему! В объятиях его могучего поля тяготения ничто не могло бы изменить судьбу, я был обречен. Оставалось ждать неизбежного конца — погружения в эту пылающую печь. Хотя печь — не совсем подходящее слово, ведь температура в центре нашего светила достигает 30–60 миллионов градусов. Правда, этот факт меня не слишком беспокоил, потому что я превращусь в раскаленный газ, далеко не достигнув центра.

Скучно тянулись дни или, точнее сказать, долгая ночь. Здесь не было суточных изменений, разве что рос отсчет проходящих часов, который я вел с момента старта, отмечая привычные земные дневные и ночные периоды. Много читал, делал записи в судовом журнале, хотя и не регулярно. Зачем описывать то, что вскоре будет поглощено Солнцем? И такое подавленное настроение преобладало…

Я с увлечением экспериментировал на камбузе, изобретал разнообразные кушанья. Много ел, что помогало тянуть время, и наслаждался приготовленными обедами, интеллектуально расслабившись и опустив руки перед грядущей неизбежной катастрофой.

На тринадцатый день вдруг увидел впереди великолепный сверкающий полумесяц справа по курсу. Признаться, я уже мало интересовался зрелищем космоса — через семьдесят дней предстояло падение на Солнце. Однако задолго до этого меня убьет его жар. Конец быстро приближался.