Игорь Масленков - Всевидящее око

Керт издал победный клич и стал размахивать руками, приободряя друзей. Те были уже рядом, изготовились к стрельбе. Не теряя времени, Керт вытащил древко копья из мёртвого коня и стал колотить поверженного всадника. Но это уже мало походило на поединок, а скорее напоминало избиение зверя, угодившего в ловушку.

Видя бедственное положение сородича, двое степняков резко повернули назад. Один из них бросился на лучников, а второй во весь опор помчался прямиком на Керта. Пастухи не спасовали. Несколько стрел вонзились в грудь и бока лошади. Она сбилась с галопа, ноги подкосились, и животное вместе с всадником рухнуло наземь, сломав шею себе и наезднику.

Керт не слышал радостных возгласов. Прямо перед ним выросла громада храпящего чудовища. Какая-то неведомая сила сковала пастуха по рукам и ногам. Он не мог шевельнуться, стоял как заворожённый злыми чарами и смотрел на приближающуюся смерть.

Он видел, как на лоснящемся теле вздрагивают мускулы, как из-под копыт летит земля вперемешку с травой, как из ноздрей вырываются мелкие брызги, видел оскаленную пасть исполина. Всадник в одежде из меха и кожи резко натянул поводья. Лошадь встала на дыбы и заржала. Всё вокруг на миг застыло, и Керт хорошо разглядел лицо пришельца. Недоброе, заросшее густой бородой, со злой усмешкой. Степняк пренебрежительно ухмыльнулся, показывая жёлтые зубы, и замахнулся. Керт инстинктивно попытался блокировать удар древком копья, но булава сломала его как соломинку и опустилась на голову пастуха. Каменный набалдашник зацепил височную кость, проломил череп и обрушился на ключицу. Керт без чувств повалился на землю.

Степняк не стал рисковать и, оставив мёртвых товарищей, повернул назад. Ещё один номад, бросив стадо, последовал примеру главаря, посчитав, что отара овец не стоит его жизни. К тому же в деревне услыхали собачий лай, людские крики и ржание лошадей. Около полусотни сильных охотников, вооружённых копьями, луками и дубинами, бросилось на выручку пастухам. Оценив обстановку, пришельцы посчитали за лучшее ретироваться и скрыться в степи.

Деревенские жители, возглавляемые старейшиной, выпустили для острастки несколько стрел в сторону разбойников и поспешили на помощь Керту. Он ещё дышал. Старый Эф, отец Ях, приказал двум наиболее ловким и сильным воинам соорудить из копий носилки и бережно положить на них раненого. Те не мешкали, ведь кровь из Керта хлестала как из резаного кабана. Жизнь быстро покидала молодое тело, и каждое мгновение могло стать последним.

Мальчишки, эти любопытные, вездесущие проныры, привлечённые криками, бросились вслед за взрослыми, но, увидав раненого, поспешили назад, призывая старуху Итуш, врачевательницу и колдунью.

Ях, встревоженная воплями и всеобщей паникой, схватила лук, колчан со стрелами и понеслась вслед за мальцами. Уже издали она поняла – случилась беда. Наверняка кого-то убили. О разбойниках она не успела подумать. Вспомнила только, что сегодня черёд Керта пасти общинный скот. Керт! Страшное предчувствие бросило девушку в дрожь. Но мысль о возможной гибели возлюбленного заставила бежать быстрее.

– Живее! Пошевеливайтесь! Итуш! Куда запропастилась, старая? – кричал Эф во всё горло.

– Отец! – Ях остановилась как вкопанная. – Что с ним? – Она уже не сомневалась – случилось непоправимое.

– Эх, дочка! – в сердцах ответил старейшина. – Плохи дела. Боюсь, не доживёт до заката. Да куда подевалась проклятая старуха?

Ях ринулась помогать воинам нести раненого пастуха. С ужасом смотрела на бледное лицо, залитое кровью. К горлу подступила тошнота. Девушке показалось, что её вот-вот стошнит. Никогда прежде ей не приходилось видеть столь тяжёлой раны.

Деревня гудела растревоженным ульем. Все что-то кричали, бегали от землянки к землянке. Каждый хотел помочь, да только не знал чем. Многие, включая женщин и малолетних детей, высыпали на улицу поглазеть на ужасное происшествие. Жизнь земледельцев трудна и скудна, а потому любое из ряда вон выходящее событие приносило в размеренное и унылое существование новые впечатления. Даже чужое горе иногда воспринималось как развлечение и служило поводом хоть на малое время отвлечься от забот повседневности и косности быта.

Только старая Итуш выглядела невозмутимой. Казалось, она знала всё заранее и была готова к любому исходу. Тоном, не терпящим возражений, приказала занести Керта к себе в жилище и потом всем убираться. Одну лишь Ях оставила. Не справиться ей с горшками и колдовским варевом без помощницы.

Старуха наказала живо развести огонь и поставить на очаг большой сосуд с ключевой водой. Сама же бросила в пламя какую-то траву. Землянка наполнилась сладковато-приторным дымом. Теперь злые духи не смогут подобраться к раненому.

После того как вода закипела, девушка отставила горшок. Итуш обмакнула в него кусок холстины и принялась промывать рану. Керт распластался на глиняной лежанке и не издавал ни звука. Сознание давно покинуло его. Он потерял много крови и походил на мертвеца. Старуха очистила рану и велела Ях подать несколько горшочков с толчёными травами и кореньями. Из мелкой посудины, запечатанной воском, извлекла зловонную мазь и смазала ею плечо юноши, а порошком присыпала кровоточивое месиво. У колдуньи на жердях висело множество пучков сушеных трав. Взяв один из них, проворно сунула в огонь. Трава вспыхнула. Итуш затушила пламя. Повалил густой дым. Дымящейся травой стала окуривать Керта и бормотать себе под нос заклинания, призывая в помощь духов реки, лесов и небес. Ях с мольбой и надеждой смотрела на целительницу. А та знай себе пускала дым да что-то бубнила.

– Всё, теперь уходи, – вдруг сказала Итуш.

Ях вздрогнула, нехотя повиновалась. Она бросила взгляд на возлюбленного. Тот лежал на соломе и шкурах. Кровь уже не хлестала из раны как прежде. Девушка испугалась. Она не понимала, радоваться или скорбеть.

– Чего стоишь? Ступай! – зашипела старуха, и девушка, охваченная смутными предчувствиями, выбежала на улицу.

Там столпились в ожидании едва ли не все жители деревни.

– Говори! Чего там? Как он? – послышалось со всех сторон.

– Кровь остановилась…

– И то хорошо, – с облегчением вздохнул кто-то.

– А не помер ли? – засомневался другой.

– Чего несёшь, дурень? – перебил того третий.

– Хватит болтать! – прикрикнул на зевак и спорщиков Эф. – Расходитесь по домам! Да скот пригоните. Не ровён час степняки вновь наведаются.

– Я никуда не пойду! – возразила Ях.

– Конечно, дочка. Побудь здесь. И я с тобой. Глядишь, Итуш чем-нибудь да порадует.

– Спасибо, отец. – Девушка с благодарностью взглянула на Эфа, прильнула к нему, уткнулась в широкую грудь и расплакалась.