Андрей Амельянович - Зона навсегда. Гладиаторы поневоле

– Спасибо, – кивнул сталкер. – СЗО теперь должники твои. А вообще, пора заканчивать со всем этим. Крикни Центнеру с Хорьком, чтобы держались там крепче: мы отправляемся домой.

Рассекая холодный воздух заиндевевшими лопастями, с площадки тяжело поднялся вертолет, завис на мгновение, а после набрал скорость, держа курс в направлении Зоны. Николай Гордеев стоял на крыльце штаба, не спеша курил, провожая машину взглядом, и лишь когда она превратилась в крохотную черную точку, а через миг растворилась за горизонтом, бросил окурок в урну и вошел в здание. Быстрым шагом пересек коридор, свернул налево и, взбежав по лестнице, оказался у знакомого кабинета. Постучал три раза.

– Войдите, – послышался хриплый, легко узнаваемый голос.

Гордеев наспех отряхнул рукава и фуражку от снега, потянул дверь на себя.

– Товарищ генерал, старший лейтенант Гордеев…

– Заходи, Николай, заходи, – Войсапчук поднялся навстречу, протянул руку для приветствия.

Офицер ответил рукопожатием и сел на стул, рядом с генеральским столом, заваленным ворохом бумаг да каких-то папок.

– Как чувствуешь себя? Восстановился?

– Так точно, товарищ…

– Давай без официоза, – махнул рукой генерал. – Сейчас я для тебя Аркадий Борисович.

– Спасибо, Аркадий Борисович, – кивнул Николай. – Восстановился, все в порядке.

– Ну вот и отлично, – едва заметно улыбнулся Войсапчук, а после нырнул рукой под стол, достав оттуда ополовиненную бутылку дорогого коньяка и два стограммовых стаканчика, заигрывающе блестящих гранеными боками в свете яркого зимнего солнца, заглядывавшего в окно. – Давай, старлей, за повышение твое.

– Может, не надо, – усомнился Гордеев. – Я поговорить шел…

– Это приказ, – отрезал генерал. – Как раз под коньячок и поговорим.

Наполнив оба стакана на два пальца, Войсапчук протянул один Николаю. Тот принял его, зачем-то оценивающе вдохнул аромат напитка, а после, чокнувшись, по-простецки, одним глотком осушил.

– Ну как, старлей, под новыми погонами?

– Неплохо, Аркадий Борисовч, – кивнул Гордеев. – Неплохо.

– Теперь принимай командование отрядом, хватит без поддержки по Зоне ползать.

– Так точно. Есть какие-нибудь новости?

Войсапчук поднялся, подошел к окну, отвернулся.

– Кисляк сбежал в Зону, – тихо начал генерал. – Как только узнал, что вы вышли из-за Периметра. Были у него еще какие-то подельники, оказывается – вместе с ними он и рванул. Где его искать, никто не знает, на дно залег, сволочь. Разве что недавно совсем донёсся слух, будто какой-то вертолет сравнял с землей «Медприбор», где Боров гнездился. Почти весь клан «черепов» уничтожен, насчет самого главаря неизвестно. Думаю, это месть Кисляка была.

– Какая месть?

– Обычная. Боров тебя упустил, вот и расплатился за это.

– Их ищут, Аркадий Борисович? Борова, Кисляка с пособниками…

– Мы всех, кого нужно, оповестили, но ты же знаешь, что такое Зона. Спрятаться там проще простого. Эти ублюдки могут быть где угодно. В любом случае, все возможное мы будем делать. При необходимости, подключим сталкеров.

– Вряд ли кто-то из них станет с вами сотрудничать.

– Это почему же? – Войсапчук отвернулся от окна и вопросительно посмотрел на Николая.

– Слишком хорошо они помнят, как по ночам меж аномалий ползать приходилось, преодолевая военные кордоны. Издевательств и пыток тоже не забыли. И рейдов.

– А наши здесь при чем? – искренне удивился Аркадий Борисович. – Мы не регулярная армия, таким никогда не занимались.

– Сталкерам плевать, они всех под одну гребенку теперь. Если военный, значит, по определению враг. А врагов нужно уничтожать, что они и будут делать.

– Почему ты так уверен?

– В плену был, обзавелся знакомствами. Много нового о себе узнал, когда рассказал, что работаю на правительство.

Войсапчук усмехнулся:

– Деньги решат все, старлей, не беспокойся. О хорошей цене я позабочусь…

Помимо воли Николаю вспомнился Тула. Друг и предатель, продавший самое святое. Гордеев напрягся, закрыл глаза, попытался сосчитать до десяти. На цифре «шесть» начало, кажется, отпускать, только сердце по-прежнему колотилось, да в ушах шумело.

– …зашлем сталкера, на крайний случай, – Николай услышал лишь обрывок фразы, но смысл был понятен и так.

– Вот об этом я и хотел поговорить, Аркадий Борисович, – старший лейтенант полез в карман и достал оттуда сложенный вчетверо листок. Передал его Войсапчуку.

– Что это?

– Рапорт. Я хочу уйти из СЗО.

Генерал, беззвучно шевеля губами, пробежался по тексту, а после швырнул бумагу на стол.

– И какие же «личные обстоятельства» должны заставить меня подписать рапорт? – спросил Войсапчук, усаживаясь в кресло.

– Я не могу здесь больше оставаться. Это все, что вам нужно знать. Просто не могу.

– Это не аргумент, – скривился тот. – Соберись, ты офицер или кто? И вообще, куда ты денешься? В армию, срочников муштровать? Или напрочь с войной завяжешь и на рынок, в охранники подашься? Не гони лошадей, Гордеев, твое место здесь, среди нас…

– В Зону, – тихо сказал Николай, но Войсапчук услышал, замолк. – Я пойду в Зону.

Генерал вздохнул, налил еще коньяка, на этот раз только себе, выпил залпом.

– Что ты там забыл?

– Боров, возмжно, еще жив, Кисляк тоже. Задание не выполнено, а значит, я продолжу.

– Без проблем, – развел руками Войсапчук. – Но зачем уходить из СЗО? Подбирай себе бойцов и…

– Нет, – мотнул головой Николай. – Слишком много ограничений. И воспоминаний.

– Тульский?

– Тульский.

– Думаешь, если сбежишь за Периметр, то сразу отпустит?

– Я хотя бы попробую. Здесь вообще туго.

Аркадий Борисович тихо выругался.

– Ты же знаешь, что время – лучший доктор, – Войсапчук опять взял в руки рапорт, будто хотел вычитать в нем что-то новое. – Давай, я тебя торопить не буду, а ты пока подумаешь…

– Я уже все решил, – Гордеев провел ладонью по лицу. – И как раз хотел попросить вас обойтись без промедлений. Я ведь знаю, что больших проблем с этим нет. На мое вакантное место очередь едва ли не на год вперед.

– Что ж ты такой упрямый?! – повысил голос Войсапчук. – Не хочу я подписывать твою писульку. Ты отличный офицер, кем тебя заменять? Одумайся, старлей! Тебе еще тридцати нет, а ты уже командир отряда. Такими темпами…

– Нет больше старлея, – Николай поднялся. – И солдата отличного больше нет, оба в Зоне сдохли. Только я остался, и тоже уйти хочу, к ним, рядом лечь.

– Идиот, – вырвалось у Аркадия Борисовича. Взяв ручку, он со злостью поставил в рапорте размашистую подпись, вдавил штамп и бросил лист Гордееву. – Вали, скатертью дорога.