Юрий Тарабанчук - Господин Почтмейстер

Воин со слугой углубились в лесную чащу и, пройдя шагов пятьдесят, неожиданно остановились.

- Это действительно было умопомрачительное приключение, Командор-Сержант, - начальственным тоном заметил богато одетый воин-монгол, одобрительно глянув на попутчика. - Как я справился со своей ролью грозного и беспощадного воина? Грим на моем лице случайно не потек?

- Все получилось просто превосходно, Командор-Фельдмаршал Икс Эль Третий! - восторженно отозвался слуга. - Все ваши реплики были уместны и сказаны вовремя... Полный комплект фотографий будет на вашем столе уже завтра утром.

- Проследите за тем, чтобы эти люди были беспрепятственно препровождены в надежное место. В соответствии с Законом о перемещенных во времени лицах, представляющих угрозу существованию Цивилизации, они должны принимать минимальное участие в исторических событиях... Дальше действуйте сами. Меня ждут в Отделе неотложные дела... будь они неладны! - воин-монгол щелкнул пальцами и в воздухе появился голубоватый овал. Он быстро шагнул в него и исчез.

- Слушаюсь, Командор-Фельдмаршал! - вдогонку ему произнес слуга, оказавшийся тем самым Командор-Сержантом номер одиннадцать тысяч четыреста семьдесят пятым. Не мешкая, робот содрал с себя верхнюю одежду и остался в ветхом рубище. Затем у него в руке появился спрей, которым он тщательно обработал свое лицо, смывая с него слой темной краски. Кожа на лице побелела, на ней обильно проступили веснушки. КС-11475 придал курносую форму своему носу и натянул на ноги растоптанные лыковые лапти. После чего извлек откуда-то мятый треух, насадил на голову, сгорбился и, взяв в руки посох, двинулся к пленникам. Теперь он выглядел как неопределенного возраста мужичок-урусут, смышленый и с врожденной хитрецой, сызмальства промышлявший в здешних местах и готовый не задумываясь выручить из беды попавших в лапы к нехристям побратимов...

Первым заметил мужичка Ворон. Тот боязливо выглянул из-за куста и тут же спрятался обратно.

- Эй, дядя, - тихо обратился к нему Ворон. - Развяжи нас!

Мужичок выглянул снова, затем повел головой по сторонам и, удостоверившись, что его жизни ничто не угрожает, приблизился к пленникам.

- Вы кто будете, люди добрые? - приятным тенорком спросил он, с любопытством разглядывая привязанную к дереву троицу.

- Свои мы, брат, свои, - с самым простодушным видом издал Глеб Валерьевич. - К нехристям окаянным в лапы попали, на растерзание они нас оставили! Поглумиться замыслили!

Мужичок вытащил из-за пазухи нож и быстро перерезал веревки.

- Бью челом вам, крепкие ратники, - с поклоном сказал он. - Диковинно вы молвите. Отведу-ка я вас к воеводе. В ополчение, чай, годны будете, живота своего не жалея за дело правое?

Каретников отрицательно взмахнул головой и решительно возразил:

- Ну зачем же сразу к воеводе? Нам бы нервы подлечить поистрепавшиеся, а потом уж и в ополчение можно... Через годок-другой.

Мужичок равнодушно ответил:

- Беглые видать вы. Будь по-вашему, лихие удальцы. Спрячу-ка я вас в Глухом Куте. Там поди никто не сыщет.

Он сделал приглашающий жест рукой, развернулся и двинулся в сторону болота. Компаньоны пустились вслед за ним, испуганно косясь по сторонам - а вдруг сейчас воин со слугой вернутся?

После нескольких часов пути через топь, под ногами у путешественников перестала хлюпать вода, стало посуше и вскоре они увидели перед собой почерневшие от времени срубы выселка, раскинувшегося в ельнике.

Внезапно из кустов навстречу им шагнул плотно сбитый седовласый караульный с рогатиной в руке и грозно произнес:

- Кто такие? Откуда и куда путь держите? Уж не лазутчики вы мунгалов, человеки?

Трое путешественников во времени быстро замотали головами, преданно глядя на постового, а мужичок отвесил низкий поклон:

- Бью челом тебе, муж крепкий, охотник знатный. Дай слово сказать!

Караульный кивнул, опуская рогатину. Мужичок приблизился к нему и они стали тихо о чем-то переговариваться. Затем проводник обернулся к попутчикам:

- Выходит так, добры молодцы: остаетесь вы здесь под присмотром лесовика Савелия, он тут за старшего. Харчи вам выделят, избы помогут поставить, а ваше дело - службу нести караульную и в прочих делах помогать, когда Савелий молвит. Мунгалы сюда не доберутся, до сторожевых застав княжьих далече, живите себе да поживайте. А мне своей дорогой идти пора! - Мужичок поклонился, и опираясь на посох, скрылся из глаз.

Убеленный сединами Савелий одобрительно оглядел крепких с виду Антона и Ворона, нахмурился, встретившись взглядом с Каретниковым, и, что-то видимо решив, провел их в свою избу. Возле стола тут же захлопотало все многочисленное семейство хозяина - жена и пятеро красных девиц, старшей из которых исполнилось двадцать пять, а младшей - семнадцать. Вскоре на столе, кроме прочих кушаний, стоял житный каравай и много коврижек.

Старший лесовик проследил за тем, чтобы гостей как следует приветили, после чего коротко бросил Каретникову:

- Ты вот что, мил человек: как откушаешь, сменишь меня.

- Не вопрос, - кивнул Глеб Валерьевич. Ему вдруг до чрезвычайности захотелось домой. Он оглянулся по сторонам и в глубоком отчаянии прошептал: - И ни одной единицы оргтехники...

Спустя полчаса Каретников поднялся из-за стола и с сытой миной на лице натянул поверх лохмотьев хозяйский армяк. Затем взял в руку рогатину с железным ножом на конце, с которой в мирное время хозяин дома ходил на медведя, и, поблудив между избами, сменил на караульном посту Савелия. Наказав следить в оба, тот отправился в свою избу, а владелец сети казино погрузился в раздумье.

Им нужно было обживаться. Нужно было... Глеб Валерьевич вспомнил вдруг о старшей дочери лесовика и повеселел. Ему показалось, что та улыбалась только ему одному, пока он, изрядно проголодавшись за время затянувшегося путешествия, уплетал за обе щеки неприхотливые яства.

'А может это и к лучшему, кто его знает? - неожиданно подумал Каретников. - Никакой тебе химии, воздух - люкс, пища - натуральная... Буду считать, что я у себя на даче за городом... если конечно получится...' - В принципе, в свете последних событий Глеб Валерьевич был доволен тем, что им удалось избежать наглой смерти от рук воинов Бату-хана, а все остальное, по большому счету, становилось все менее и менее важным...

- Стой, кто идет? - вдруг громко выкрикнул он, вживаясь в образ защитника поселения. Над избами прокатилось легкое эхо и затерялось в верхушках деревьев. Каретников удовлетворенно кивнул, наслаждаясь вновь опустившейся тишиной. Незаметно надвигался вечер... близился вечер... первый вечер в его жизни, который будет проведен настолько далеко от дома...