Андрей Пинаев - Болото

Толик некоторое время побарабанил пальцами по столу, затем спросил:

— Ну что, ребята, хочется к цивилизации?

Мог не спрашивать, хотели все.

— Что ты хочешь предложить? — Насторожилась Саша. — Неужели…

— ДАЛЬНИЙ поход.

— Нас не выпустят! В дальние походы отпускают лишь через год обучения! В конце концов, мы элементарно не готовы! Мы ни разу не ночевали на Болоте!

— Нас выпустят. Я уже говорил с начальником.

— Толик, ты с ума сошел. Ты просто с ума сошел.

Игорь встал и оперся о стол.

— Вообще-то Толик дело говорит. Начнем с малого, скажем три дня. За день доберемся до развалин Ист-Каменска, день на разграбление, день на дорогу домой. Я думаю, сотни две зараз принесем. Подождем неделю, пока у Максима нога заживет, поговорим с преподавателем… Хотя нет, лучше с дядькой Петро, узнаем побольше, подготовимся.

— Я боюсь. — Просто сказала Саша.

— Не надо бояться, Саша. Шесть месяцев раньше, шесть месяцев позже, все равно придется выходить на этот уровень. Это неизбежно.

Вечером, спустя несколько дней, Дядька Петро снова зажег свой костер. Первыми пришли мы, потом подтянулись две девчонки из ячейки «Ртуть» и одна из «Гидры», вся западная ячейка (Она пока не имела названия) и три парня из «Алых», включая Женьку, который притащил с кухни бутерброд совершенно немыслимых размеров и теперь с аппетитом его уплетал.

Женька и начал разговор:

— Петро, а вот ты возрастание прошел. А на что это похоже, когда вирус тебя заставляет законы соблюдать? Вот например, если ты захочешь убить человека, что будет? — Женька снова вцепился зубами в бутерброд.

— Для меня убить человека — то же самое, что для тебя съесть говно.

Женька поперхнулся бутербродом. Дядька Петро подождал, пока тот откашляется, и добавил:

— И я считаю, что это правильно для человека.

Заметив, что аппетит у Женьки напрочь исчез, Петро отобрал у него бутерброд и съел сам. Вытерев жирные руки о собственную задницу, он выжидательно уставился на нас.

— Ну говори, Толик. Я же знаю, хочешь спросить.

— Через три дня мы идем в дальний поход. Нам нужен твой совет.

Охранник ехидно улыбнулся.

— Не буду скрывать, глупо. Но совета не ходить вы все равно не послушаете, верно?

— Уже сделали заявку.

— Можно всю ночь рассказывать, что можно на Болоте делать и чего не стоит. Но думаю, если вы внимательно слушали преподавателя, вы и так это знаете. Я расскажу вам о том, что вы не прочитаете в книгах и не услышите от преподавателей…

Ребята стали устраиваться поудобнее, предчувствуя новую байку.

— Если попытаться в двух словах описать происходящее на Болоте, эти два слова будут «Хрен знает что». Вот, скажем, призраки…

— Я видела, — Сказала Валя, девочка из «Гидры». Мы тогда задержались, потому что Лешка прилип к смоляной березе, уже затемно возвращались. Оглядываемся, а там они… Идут мимо, нас не замечают.

— То, что ты видела, это не совсем призраки. Это скорее тени. Если в светлую ночь посмотреть на развалины любого города сверху, их много можно увидеть… Но они не настоящие: что-то вроде голографического кино. Просто тень, отпечаток. А я говорю о настоящих призраках. Тех, кто действует сам.

За год до того, как пошел работать сюда, грабил я с напарником один город. Заночевали в квартире, там почти целый дом был, вот мы на втором этаже и забаррикадировались. Ночью просыпаюсь, смотрю, а напарник баррикаду разобрал и на улицу вышел. Я ему кричу, а он будто не слышит. Вышел он, я к окну с винтовкой. Смотрю, ходит среди теней, пытается их рукой схватить, а они идут по своим делам, как всегда. И тут появляется один. Такой же белый, прозрачный, только идет сам. Не как тени, сам, понимаете?

Я в него всю обойму выпустил, а что толку в призрака-то? Он подошел к напарнику и стал говорить с ним. Не знаю, о чем говорили, да только в уме напарник мой после этого повредился. Представляете, как домой вернулись, в церковь пошел!

— А что, где-то еще церкви есть? — Изумился Игорь.

— Есть где-то. Законом не запрещено, а по-моему, так зря. Пустая трата времени. Чем они там на жизнь зарабатывают, про то лишь ихний бог ведает, живут в нищете.

— Не верите, значит, в Бога-то?

Петро ухмыльнулся.

— Меня в школе учили, что Бога нет. Не вижу причин сомневаться… да и зачем? Бог раньше нужен был, чтобы люди закон соблюдали. Теперь этим вирус занимается. Так сказать, закон у нас в крови. Слава богу, без Бога обходимся. Так я это к чему: обычных призраков не бойтесь, они так, пустышки. А вот если увидите ТАКОГО… Лучше постарайтесь на глаза ему не попадаться. Я от других сталкеров и не такое еще слышал… А теперь скажите мне, красные бумажки видели?

Лена вздрогнула.

— Откуда ты знаешь?

Петро снисходительно ухмыльнулся:

— Эх, Лена. Я полжизни на Болоте, дома этих бумажек кипа лежит. Сам когда-то коллекционировал.

— Что за бумажки? — Невежливо перебил его Женька.

Лена достала из кармана листок размером с четверть тетрадного, глянцевый и линованный, судя по всему, вырванный из блокнота. Листок был темно-красный, неровным почерком на нем было написано:

«Есть игра: осторожно войти, чтоб вниманье людей усыпить»

Последнее слово заканчивалась резким штрихом, словно автора кто-то толкнул.

— Лена, кто это написал? — Осторожно поинтересовался я.

— Не знаю. Нашла в полуразваленной квартире.

— И никто не знает, — Продолжил Петро. — Взламываешь дверь, заходишь в квартиру, хлам, пыли куча, дерьмо крысиное, а на столе эта бумажка лежит, словно только что выдрали из блокнота. И какая-то херня бессмысленная написана.

— Это не херня, — Подал голос начитанный Игорь. — Это Александр Блок.

— Вот я и говорю, херня. Иногда отрывки из стихов, иногда просто фраза. Один раз даже нашел листок, там цитата из фильма «Убийца миров» была — фильм только вышел, а квартира-то лет двадцать запечатана, во как! Я этот листочек потом за полтыщщи кредитов продал, был там коллекционер один, все смысл в этих листочках искал.

— А он есть, смысл-то?

— По моему, так этими листочками даже не подтереться.

Ребята прыснули. Отсмеявшись, Женька спросил:

— А какой на Болоте зверь самый опасный? Медведь?

Вероятно, ему хотелось выпендриться: медведи водились на их участке болота, поэтому северным и выдавали пистолеты-пулеметы. Мы тоже как-то видели медведя; мерзкая черно-бурая туша на четырех коротких лапах, слюнявая зубастая пасть, вечно открытая, по меткому выражению Игоря, «аж до жопы». Ничего общего с теми медведями, что я однажды видел в зоопарке.

— Самый опасный зверь, Женя, это человек без вируса.