Евгений Прошкин - Смертники

— Мочи гада! — крикнул кто-то из сталкеров.

Следующий прыжок стал для одного из нападавших последним. Существо, приземлившееся на кочку в пяти шагах от стрелков, попало в клещи сразу трех автоматных очередей. Рев, полный ярости и боли, резанул по ушам. Сотрясаясь от впивающихся в его тело пуль, существо поднялось с четверенек и выпрямилось в полный рост. Олег Гарин с ужасом понял, что перед ним человек или то, что когда-то было человеком: не с лапами, а с руками и ногами, не с хоботом, а с коротким шлангом противогаза.

— Снорк, — прошептал Олег и не услышал собственного голоса.

— Как белку! — удовлетворенно усмехнулся Бодун, когда одно из стекол противогаза, похожее на огромный круглый глаз, взорвалось окровавленными осколками.

Мертвый снорк сделал еще три шага назад и, раскинув руки, упал на спину.

— Перезаряжаю, — предупредил Митрич.

— Тьфу, мать! Я тоже, — откликнулся Бодун. — Прикрывай, как там тебя?

— Камень, — отозвался уголовник.

Два пустых автоматных рожка упали в подсумки.

Снорк, раненный одним из первых выстрелов, был уже рядом. В ближнем бою мутант вел себя как собака: передвигался на четырех конечностях и как будто обнюхивал землю коротким шлангом. И рычал. Если б не автомат в руках, Олег заткнул бы ладонями уши, чтобы не слышать этого злобного рычания, в котором нет-нет, да и проскакивали человеческие интонации.

— Ты на кого тявкаешь, тварь! — огрызнулся Камень. — Джульбарсы в роду были? — Автомат огрызнулся вслед за хозяином — раз, другой, третий — и вдруг замолчал, словно захлебнувшись ненавистью. — Переза… М-мать, некогда!

Левой рукой он выхватил из-за пояса пистолет и сделал два выстрела. Первая пуля угодила снорку в плечо, вторая располосовала бедро, но на поразительную скорость мутанта новые раны не повлияли. Молниеносное движение — и пистолет Камня летит в кусты, а сам Камень, матерясь, зажимает между коленями отбитую, если не сломанную руку.

— А ну легли оба! — страшным голосом крикнул Бодун.

Камень и Митрич рухнули как подкошенные. Снорк, наоборот, оттолкнулся руками от земли и привстал, чтобы нанести новый удар. Но не успел. Выпущенная Бодуном очередь прошила его туловище. Метра на три вокруг от того места, где остановился мутант, стебельки и листья чахлой болотной растительности покрылись каплями темно-красной росы.

Агонизирующий снорк завыл так, что Олег зажмурился. Когда что-то шлепнулось рядом с ним, он снова открыл глаза и увидел руку, но не всю, а только кисть и часть предплечья. Она лежала в мелкой лужице под ногами у Гарина, и там, где рука неожиданно заканчивалась, лужица постепенно становилось бурой. Запястье обхватывало что-то вроде широкого браслета, и в том месте, где грязь смыло водой, можно было разобрать, что браслет связан из шерсти, а узор вязки чем-то напоминает узор на свитере, который сейчас надет на Олеге. Сквозь ссадины, покрывавшие ладонь, проступала линия жизни, оборвавшейся только что, несколько секунд назад. Мизинец и безымянный палец на отстреленной руке еще шевелились. Они сгибались и разгибались. Сгибались и разгибались. И когда они сгибались, два ногтя, отросших до состояния когтей, впивались в ладонь. Поэтому кончики ногтей были красными.

Эта картина была такой невозможной и в то же время настолько реальной, что Олег впервые с начала боя нажал на спусковой крючок. Автомат в его руках дернулся трижды. Очереди вошли в землю треугольником, потом рука Гарина дрогнула, и еще две пули унеслись в затянутое тучами темно-серое небо.

— Э! Ничего, что мы тут стоим? — обернулся к Олегу Митрич. — Ты куда лупишь, ирод? Ну-ка брось автомат!

Гарин послушно разжал пальцы и зашипел от боли, когда ствол ударил его по носку ботинка.

Митрич с восхищением вытаращил глаза.

— Ну ты, студент, совсем того… Я сказал — мне брось!

Со второй попытки Олег выполнил приказ. Митрич поймал автомат за ремень и приставил к ноге.

— Так спокойнее, — прокомментировал он.

— Я не студент. Я даже не аспирант. Я младший научный сотрудник, — строго сказал Олег, разумеется, только в своем воображении. Пожалуй, ни разу в жизни он не чувствовал себя настолько неуютно.

— Так что там с третьим? — спросил Бодун. — Ты показывал трех. Сбежал?

— Да нет, тут он. — Митрич снова прислушался. — Только не шевелится. Вон там, прямо за вертолетом. Наверное, жрет кого-то из летчиков. А может, испугался или по нужде присел. Хотя у меня, к примеру, это случается одновременно. Ну-ка, пригнулись! — Сталкер достал гранату. — Ты, студент, можешь стоять. Ради таких, как ты, дедушка Дарвин и придумал естественный отбор.

После этих слов Гарин не то что пригнулся — упал ничком, не выбирая, где сухо, а где сыро. Взрыв гранаты он не столько услышал, сколько ощутил телом. На пару секунд наступила полная тишина. А потом на Олега обрушилось небо. Небо было тяжелым и воняло протухшей рыбой.

«Это все, — подумал Олег. — Я умер. Господи, прости».

От мыслей о душе Гарина отвлек возбужденный возглас Митрича:

— Ничего себе! Видели, да? Высоко пошел, к дождю! Студент, ты там жив еще?

Олег приоткрыл один глаз и увидел чей-то ботинок.

— Ну-ка, взялись, — скомандовал Бодун, и вдавившая Олега в землю тяжесть исчезла.

Запах тухлой рыбы не пропал, но дышать стало легче.

— Эй, ты в сознании? Глаза открыть можешь? — спросил в самое ухо Камень.

— Могу.

Олег открыл глаза и тут же об этом пожалел. На земле рядом с ним лежал снорк. Меньше полуметра отделяло лицо Гарина и маску противогаза, из оборванного шланга которой тонким ручейком стекала кровь. Маска была задрана кверху, поэтому Олег не мог видеть глаза снорка за мутными стеклами, и это был большой плюс. Зато он видел подбородок и оскаленные зубы, торчавшие из темно-коричневых десен. Через мгновение Олег понял, что губ у снорка нет вовсе, а то, что он принимал за них, — это черви. Жирные дождевые черви, есть которых, согласно вдолбленной в память инструкции, полагалось живыми.

«Это уже слегка чересчур», — успел подумать Олег, прежде чем его вырвало.

— Почему они все в противогазах? — как ни в чем не бывало спросил Камень. — Не для защиты же от ядовитых испарений. У них вон даже фильтрующих коробок нет.

— Да никто толком не знает, — признался Бодун. — Есть версия, что рож своих стесняются.

— А дай-ка я взгляну.

Увидев, как рука Камня взялась за шланг противогаза и потащила маску вверх, Олег зажмурился и сделал три глубоких вдоха, пережидая повторный позыв к рвоте.

— Да-а… — протянул Камень. — С такой харей я бы тоже стеснялся.