ПО 3 (СИ) - Михайлов Дем

Вот так…

Чуть повернув голову, я уставился на вздымающуюся к небесам громаду Столпа, чей приглушенный шепот едва слышно шумел в моем мозгу.

— Два варианта — хрипло произнес я, с трудом выдавливая слова через саднящее от морозного ожога горло — Либо мы уменьшились до размера насекомых… а ведь я когда-то мечтал пойти по стопам Карика и Вали…, либо же ты постарался… Признавайся, здоровяк… это ведь твоих рук дело?

Гигантизм.

Островной гигантизм. Но тут скорее болезненный гигантизм.

— Да — кивнул я своему отражению в небольшом зеркале — Да… Вряд ли мы стали меньше. А вот те виды, что почему-то выжили после того как здесь все промерзло к чертям… эти виды увеличились в размере сотни раз. Или в тысячи? Была стрекоза — а стала крылатой тварью, что способна утащить взрослого человека в верхотуру…

Решив, что достаточно поупражнял пострадавшее горло, я продолжил дальше уже мысленно.

До появления здесь Столпа… какая местность здесь была?

Такая же снежная? Или что-то вроде средней широты с достаточно теплым летом и в меру холодной зимой?

Висящие над головой искусственные звезды-спутники, что по моим догадкам постоянно поддерживают здесь отрицательную температуру, фокусируя всю свою мощь на Столпе… они вполне могли кардинально изменить эту часть планеты, превратив ее в аномальную область. А Столп добавил этой аномальности с лихвой. Ведь именно Столп вроде как породил здесь когда-то жизнь. Эта медузоподобное невероятное существо влияет здесь на все подобно магниту… подобно запущенному на полную мощь реактору, порождая мутации. Попавшие в эту область биологические виды умерли по большей части — их убил мороз по большей части. Но влияющий на все здесь Столп мог добавить живучести некоторым особо восприимчивым видам. Они выжили, чуток изменились внешне и резко выросли. Так ранее безобидные для людей насекомые и обычнейший плотоядный «суслик» стали главной угрозой для обитающих здесь людей.

Гигантизм…

Но на нас он так не влияет — я опять же про людей.

Потерев лихорадочно лоб, подавив желание нырнуть за записями в сумку, я продолжил размышлять, не забывая глядеть на плывущую навстречу полускрытую туманом и снегопадом местность.

Гигантизм…

Нас он не коснулся. Здесь хватает высоких стариков, но их рост во вполне обычных рамках. Никаких гигантов не встречал. Даже среди здесь рожденных людей — тех добрых, улыбчивых и чуток отсталых бедолаг, что помогают разносить похлебку по Центру и Холлу. Они — главный показатель. Вся их жизнь — с зарождения в материнской утробе — протекала здесь. И у них вполне обычный рост, вполне обычное телосложение.

Это что-то говорит?

Да. Это говорит о многом. Факт. Я не ученый, но все же прочел немало «легко-научного» чтива для расширения кругозора и повышения эрудированности. Каюсь, что делал это в первую очередь для того, чтобы среди интеллектуальной части моего круга общения не прослыть туповатым кретином, что думает лишь о деньгах. В наше время немодно быть Шерлоком Холмсом, что предпочитал держать в своей памяти только профессионально полезную информацию. В наше время надо знать обо всем понемногу.

Гигантизм рождается в голове. Верно? Ведь именно расположенный в мозгу гипофиз шлет гормоны роста телу, которое реагирует на эти гормональные приказы, начиная либо чрезмерно расти, либо наоборот недобирая в размерах и становясь карликом. Так? Не уверен… я могу полагаться лишь на сведения в собственной голове, в интернет за информацией уже не нырнуть. Но при случае расспрошу население Холла и Центра. Но предположим, что все именно так и хотя бы какая-то часть процессов порождающих подобные изменения зарождается в мозгу. Хотя вряд ли у насекомых есть гипофиз… или есть? Не знаю… Но… я сейчас думаю не о насекомых и даже не о зверях. Я думаю о людях — о здешних людях.

Они-то ведь оказались крайне подвержены порождаемым Столпом странным, если не сказать потусторонним возмущениям.

Столп сводил их с ума. Столп воздействовал на их мозг. Воздействовал так сильно, что либо убивал, либо сводил с ума, а порой и брал под свой полный контроль. Это привело к тому, что пленители Столпа предпочти убраться отсюда куда подальше, начав забрасывать в здешние края работяг-сидельцев с других планет.

Но я это уже знал. Мы менее подвержены — но все же подвержены. И тут все индивидуально, хотя без надежного прикрытия из камня и металла Столп все равно «доберется» до твоего разума.

Какова полученная мной полезная информация? Что из реально важного я узнал?

Чуть подумав, я усмехнулся и осторожно покачал побаливающей головой. Я не узнал ничего важного.

Да эта информация чуток ошеломляет — мы погибаем от лап и клыков обычных мутировавших насекомых, что раньше ползали под травкой и порхали над цветочками. А самый страшный монстр — огромный снежный медведь, что был обычным… странным мелким зверьком. Хотя за первенство в рейтинге самых крутых убийц с ним успешно конкурирует здешний дракон — летающий червь, он же бывшая стрекоза. Но эта информация не дает мне ничего особо полезного. Надо копать дальше. Надеюсь, что собранные мною трофеи помогут открыть хотя бы часть тайн.

А еще меня очень интересовал кожаный горластый бурдюк с мерзкими щупальцами. И бабочка… и пустующий четвертый ряд, где остались красоваться только гвоздики…

Проклятье… объект «Красный круг», похоже, породил во мне парочку пока крохотных, но активно развивающихся фобий…

***

Лежа в снежном укрытии, я ждал третий час. Драгоценное время утекало, обо мне уже наверняка сильно беспокоились в Бункере — пропал Охотник! — а кто-то из самых мрачных уже озвучил версию, что мол наверняка добытчика нашего медведь загрыз. Апостол Андрей тоже наверняка места себе не находит, мотается нервно по своему комфортному и считай, что робинзоновскому жилищу. Все эти мысли лениво кружились в моей голове подобно крутящемуся снегу и не оказывали никакого влияния на мои поступки. Я продолжал лежать. Продолжал всматриваться в снежное вздутие в нижней части склона одного из многочисленных холмов, заодно вспоминая как это было…

Отказавшийся приближаться к стылой земле угнанный нами тюремный крест дрожал всей своей каменной тушей, то и дело задирая самостоятельно тупорылый нос, будто ожил и в страхе пытался вернуться в родные облака. Решение пришло моментально, когда я увидел проплывающую в стороне вершину высокого холма. Предупреждающий крик Шерифу и Красному Арни, доворот тяжелой машины и… удар… в темное небо взметнулись снежные гейзеры, снеся белоснежную вершину, крест загрохотал, металлически застонал животом и, завалившись наконец-то, подобно обреченному киту подпрыгнул последний раз и рухнул, понесшись вниз по склону, собирая перед собой снежную массу….

Да… так мы оказались на этой мрачной земле, покинув не менее мрачные слои воздушной тюрьмы…

Убедившись, что не происходит вообще ничего, я всмотрелся в облака над головой, не вставая, натянул на плечи достаточно легкий рюкзак с защитным «козырьком». Выполз из тесной норы и для начала спустился к стоящему между ледяными глыбами вездеходу — чтобы дернуть резервный энергорычаг. Машине остывать нельзя. Пусть кипит красная смазка. Взяв лопату, я буднично, уже не скрываясь, потопал на снегоступах к снежному вздутию. Действуя размеренно и спокойно, вырезал широкие ступени, отбрасывая комки в сторону, чтобы не создавать внизу снежную кашу. Добравшись до верха, осмотрелся, нашел нужное место и принялся копать тоннель, пробиваясь внутрь своей тюремной кельи. Буквально ввинтившись внутрь, добравшись до внешнего кирпичного слоя, я невольно замер в легком иррациональном страхе, наблюдая за вырывающимися изо рта облачками пара.

Страшно возвращаться в тюремную камеру…

Снова это безумное и глупое якобы предчувствие — как только окажусь внутри, крест оживет. Тяжелая машина вздрогнет, шевельнется в своей могиле и, пробив ее снежный свод, поднимется в небо, унося меня с собой. С трудом удержавшись от троекратного «тьфу» в левое плечо, я продолжил пробивать себе путь и вскоре снег передо мной провалился, открывая такую знакомую стылую темноту, что своим злым дыханием обжигала неприкрытые участки лица…