Лис Баюн - На руинах Эдема

В приступе тоски, разочаровании в собственном создании, он покинул миры, оставил людей наедине с их свободой…

Тео как-то странно улыбнулся, завершая свой рассказ.

— И это все? — не поверила я. — Почему-то мне кажется, что у этой истории не хватает финала.

— А его и нет пока, — подтвердил мужчина, на этот раз абсолютно серьезный. — Разве только…

— Что?

— Кое-кто поговаривает, что Ребенок захотел испытать то, чем невольно наделил свои творения.

— Не понимаю… — покачала головой.

— Все просто. Ребенок вырос и… забыл о своих «игрушках». А за его мирами стали присматривать другие…

Тут настала моя очередь для грустных усмешек.

— Так понимаю, вы себя имеете в виду? Новые Бог и Дьявол вместо прежнего, повзрослевшего и забывшего…

— Нет… — прошелестел Тео. Его фигура начала странно бледнеть одновременно излучая сияние, становившееся ярче и ярче с каждым мигом. Меня пугал этот свет, хотелось подобно животному скрыться от него, убежать прочь в безопасную темноту… Все что я могла — прикрыть глаза ладонью, чтобы не ослепнуть.

— Смотри же… Смотри — и узнаешь…

То, что происходило дальше, объяснить я бессильна. Это ни капли не походило на предыдущие демонстрации, который устраивал для меня Тео. Смотри, сказал он… Но смотреть — и видеть — глазами оказалось невозможно. Тысячи, десятки тысяч картин проносились в моем сознании, а самое странное — я могла осознать их. Только это оказалось больно и жутко — века, сжатые до долей секунд и силой засунутые в мой мозг.

Под конец ноги не держали, я упала, жадно глотая воздух вперемешку с песком.

— Теперь ты знаешь все, — прошептал мне на ухо солнцерукое жестокое божество. — Конечно, вашему племени дан великий дар — свободы выбора… Но мы ведь все равно знаем, как ты поступишь теперь, верно?

Когда до конца остается совсем немного, исчезает чувство обреченности. Ему на смену приходит необъяснимое воодушевление воинов, идущих на свою последнюю битву. Наши судьбы расписаны от начала и до конца, куда спешить, зачем бежать?

Осталось лишь ждать и быть готовыми. Чтобы в нужный момент отыграть свою партию безупречно.

— Знаешь, раньше я боялась, а теперь нет… совсем нет, — радостно шепчу я тому, кто прикладывает прохладную руку к моему пылающему лбу. Веки тяжелые-тяжелые, открывать глаза так не хочется. Посплю еще немного, чуть-чуть, — обещаю себе и снова проваливаюсь в беспамятство, сквозь которое доносятся обрывки фраз. Только смысл ускользает, как руль байка из мокрых ладоней без перчаток. Ну ничего, самое важное все равно известно. А пока просто отдохну, наберусь сил…

— Что это с ней? Неужели так сильно головой приложилась? — понизив голос, спросила Сильва.

— Скорее уж ей мозги промыли, — поморщился Гелий и неожиданно впечатал кулаком в стену. — Черт, черт, — рычал он, — Этого не должно было произойти! Это наша война, не их!

— Гел, ну хватит, тише, — женщина аккуратно коснулась напряженного плеча напарника. Они словно поменялись ролями в последнее время. Устали, наверное, оба. Он — «держать марку», иди по выбранному пути, несмотря ни на что. Она — противиться своему призванию. Как итог: два ангела, мечтающие хоть умереть, лишь бы не видеть больше измученного войной мира. Но все не так просто. Если им и суждено погибнуть, то лишь в самом конце, а сколько еще до него… Вроде и близок, ощущается каждым нервом, что вот-вот лопнет напряженное затишье и свершится нечто. А как окажется на самом деле — кто знает?

Ангел отер кровь с костяшек пальцев и мрачно посмотрел на Сильву.

— Ты не прав, — мягко возразила она, — В конце концов, мы только наемники небесные, мы сражаемся не за свои жизни, не за свою свободу. Люди — другое дело.

Они одновременно бросили взгляды на дремлющую в постели Тесс. Сильва грустно улыбнулась, а Гелий произнес с горечью:

— А за что сражается она? Если все, за что биться стоило, у нее забрали…

— Откуда мне знать. Впрочем, тактика вполне в их духе: лишить всего, подтолкнуть к бездне… А уж распахнет в полете крылья и полетит или разобьется насмерть — частности.

— После такого уже не встают на крыло, — покачал головой мужчина, — Хотя… очень хотел бы я ошибаться. Пойдем, — взял он подругу за руку.

— Надо бы проведать нашу раскаявшуюся предательницу, — продолжила она его недосказанную мысль.

— Да… — Гелий кивнул, ощущая, как это короткое слово тревожной горечью вязнет на языке. Жизнь с бесконечным чувством «что-то не так» — давно стала привычной. Только почему сейчас это вдруг сделалось таким острым?

Он невольно прибавил шаг, женщине пришлось подстроиться. Днем в туннелях слишком тихо и безжизненно, все заняты делами, и любой шорох, усиленный эхом, бьет по ушам, заставляя сердце колотиться быстрее.

Ужасное место на самом-то деле. И если люди смирились с добровольным заключением под землей ради выживания, то ангелы слишком хорошо помнили цвет чистого неба и ветер свободы. Бескрылые тосковали по своим красивым иллюзиям. Даже понимая всю их ядовитость…

— Дверь! — Сильва вскинула руку, указывая на то, что было впереди. Среди длинного коридора, запертых дверей, выделялась одна — распахнутая и, кажется, со сломанной верхней петлей. Ангелы переглянулись, у обоих мгновенно пересохло в горле. И оба, не сговариваясь, кинулись туда, в конец туннеля.

— Черт, — выдохнул Гелий сквозь зубы. За секунду до того, как они оказались возле комнаты, он уже понял, кого и что там увидит…

— Гел… — прохныкал кто-то его имя. Внутри оказалось темно, но тусклого света из коридора хватило, чтобы можно было различить скрючившуюся на полу фигурку, укрытую облаком рыжих волос.

Ангел кинулся к Лоа, а Сильва застыла на пороге, вглядываясь в тени.

Он схватил заплаканное лицо девушки руками и пристально посмотрел в глаза, не выражавшие ничего, пустые…

— Бедная девочка, — мужчина сочувственно погладил ее по голове, Лоа снова всхлипнула и прошептала: — Помоги мне. Я должна вернуть его.

— Для начала объясни, что произошло, — потребовала Сильва. Гелий бросил в ее строну осуждающий взгляд, но почти сразу вновь обратил все свое внимание на рыжую девочку.

— Действовать, не зная обстоятельств, невозможно, — заявила женщина в свое оправдание, но ее голос прозвучал уже не так жестко.