Александр Грог - Время Пасьянсов

   Нынешнее время до какой-то поры Леше нравилось. Все стало можно решить в черте города. И никому дела нет. Есть человек, нет человека. Но возникли какие-то новые правила.

   Во-первых, друг появилось в бригадах устойчивое понятие, что закапывать друг дружку где попало нельзя. Только на кладбищах. И непременно в гробах. Металлических гробах. Чего стали опасаться после смерти, никто толком сказать не мог, да и избегали говорить.

   Во-вторых... Про это Леша даже вспоминать не хотел. Не к ночи.

   И кладбищ в Неволе теперь стало четыре - по числу предместий. У каждого свое. На что четыре? По ним на сферы влияния разделился и сам город. Только центральные (или "центровики", как их называли) закапывали своих покойников, то там, то этам, смотря чьи интересы на данный момент поддерживали. Крученые они эти "центровики", полагаться на них никак нельзя, всегда на ту сторону перескочат, что больше предложит...

   Леша держал Южное кладбище - имени... Черт бы побрал это имечко! Еще и к ночи вспомнил! Надо переименовывать - раз и навсегда! Сейчас же сказать смотрителю, чтобы таблички посбивал и указатели...

   Леша очень долго не мог найти ночного смотрителя. Хотя кандидатур и добровольцев было много. Но либо не выживали, либо проворовывались и... тоже не выживали, конечно. Леша не любил, когда его обворовывают. Да и кто такое любит? Но теперь со смотрителем повезло. Тьфу-тьфу-тьфу! Леша привычно сплюнул, куда положено, да и рожки скрестил...

   Что-то задерживаются в вагончике. Нет бы, дело сделать, так им надо еще и удовольствие получить. Но в вагончик идти поторапливать остерегся. Кровь дело заводное, еще и сам подсядешь. Леша расстроился. Нет идеальных исполнителей, как не крутись, ни найти, ни воспитать...

   Наконец явились. Натужно приволокли гроб. Придурки, конечно. Не догадались отсюда тележку взять. Ведь еще и в дальний конец кладбища катить.

   - Гемоглобин слили?

   - Да.

   - Где?

   - Вот!

   Протянули два полиэтиленовых пакета.

   - Что-то маловато, - Леха недоверчиво взвесил каждый пакет на руке.

   - Так щуплый! - стали оправдываться. - И малокровный.

   - Одни убытки... - заворчал Леша и махнул рукой. - Одни убытки. Хорошо хоть заделали?

   - Каждый болт заклепали и обварили, - уверили подручные.

   - Ну, смотрите!

   Гроб подтащили, взвалили на тележку. Внутри что-то скреблось.

   - Плохо слили, - сказал Леша. - Уже ерзает.

   - А мы ему крысу туда сунули, - признался один. - Для хохмы.

   - Ну, шутнички, - улыбнулся Леша и погрозил пальцем. - А если я и вас туда же - для хохмы?

   Все заулыбались. Братки любили, когда их шеф шутил...

   - Глазик где? Тот, который он мне на память обещал?

   Побледнели.

   - Ну, уроды!

   Глазика было жалко. Леха с каждого дела брал себе сувенир. Но не вскрывать же оцинкованный гроб? Уж и так сколько времени потеряли. Леха смотрел зверем.

   - Мы ему клыки вырвали - вот! - вспомнил один. У него все равно новые вырастут! - протянул заискивающе.

   Леха посмотрел на грязную ладонь, прищурился.

   - Вон тот, с пломбой выкини, а этот заверни в чистое и давай сюда.

   Засуетились, разыскивая чистое. Платка, естественно, ни у кого не оказалось. Выбрали того, чья рубашка поновей - оторвали кусок. Завернули. Сунул сверточек ко второму, к ножу...

   ОКНО ТРЕТЬЕ

   Дорога по осени - выноси святых и ратуй. Но какие святые в машине, где мат-перемат? И кому "ратуй" орать, если нет кругом людского племени? Только высунется из мокрого ельника вампир-дистрофик, с тоской глянет на машину, обитую крестами, закланную-перезакланную, - ожгет глаза сим непотребством и отступит, ворча. Пойдет, пошатываясь, едва надеясь дотянуть до весны - до времени, когда потянутся по реке сытые мордатые туристы-байдарочники. Глубокая осень - безнадега тем, да этим...

   Машина самым мерзким образом легла на брюхо. На этой прямой и луж-то было всего две, любую по краю объехать можно, но это если с умом, не торопясь. Не повезло - вдруг соскользнуло колесо с... в общем-то, удобного ровного места, повело юзом, водитель в испуге крутанул руль "не туда", поддал газку... и проскочили первую, для того, чтобы на все четыре ухнуть, зарыться в жиже второй...

   В машине, после затейливых разборок - "кто виноват", решили не суетиться, а ждать до света. Виноваты, по большому счету, оказывались все. Бригадир - что подписался на этот сомнительный, не слишком прибыльный контракт, а теперь решил "скосить угла". На месте водителя сидел кругом виновный Кося-Чмыхало, которого машина так и не признала за своего, и отчаянно "чудила". В затылок ему дышал, нервный Кося-Дергач пытался рассмотреть, что там впереди. Тот самый Дергач, который уже два года был в розыске, а третьего дня завалил на трассе шиногрыза в погонах, из-за чего объявили "перехват", и теперь приходилось возвращаться второстепенными объездными дорогами. Но больше всех виноват был, конечно, штатный шофер, и, если правду говорят, что на том свете при каждом недобром поминании приходится кувыркаться - крутился пропеллером за машину свою и за дурость, за то, что подставился, полез в заварушку, когда брали "объекта".

   Один Бригадир был настроен философски. Удачно вышло. Всех, кто находился в поселке, ликвиднули, так что хвоста ждать не приходилось. Немножко расстраивался за гемоглобин... Но не собирать же разбрызганное? Груз взял, потерял всего двоих Косек, один из которых, можно сказать, был не его. В машине просторней стало, выверток совсем места не занимал. Авторитет должен возрасти, а, значит, быть жирному контракту. Дело-то провернули нерядовое, не каждому такое удастся - взять "вывертка" на лесных выселках.

   Выверток (если на пригляд) был неказистым. Голый старик с лицом ребенка - ну, сущий младенец. И непонятным бы смотрелись все эти веревки, узлы, а еще более примотанные к жердине руки, для тех, кто не видел его в деле... Как ни наказывал этим олухам следить за ручонками, чтобы не связал узлом какую-нибудь "мудру", этот хиляк (на которого, по виду, дыхнешь перегаром - не выживет) успел-таки - умудрил! - сложил пальцы особым образом и направил на Косю-Рябозада. Бригадир первый раз видел, чтобы так качественно выворачивало. Только Кося был, а тут (не поймешь - верхом ли, низом, а вывернулся - не уследить глазу) мясо упало, а косточки поверх сложились. Бесполезный теперь автомат упал секундой позже, рядышком. Прогремел свое разболтанное обиженное по струганному полу. Все оторопели, Бригадир едва слышно присвистнул сквозь зубы. Наводка оказалась верной.

   - Лихо! - с уважением свел брови, и, не глядя на своих, спросил недовольно: - Ну, и че ждем? Следующего?