Игорь Градов - «Хороший немец – мертвый немец». Чужая война

— Да? И что это нам дает? — не понял Макс.

— Слушай дальше, — голос Борьки наполнился торжеством, — лейтенант Ремер родом из Эрфурта, это в Тюрингии. Я запросил тамошние сведения, и вот что узнал: вскоре после свадьбы Инга переехала жить к мужу — точнее, к его родителям. У них в Эрфурте был свой домик… Генрих, как положено офицеру, служил в армии, сражался, а Инга его преданно ждала. А в марте 1944 года к ним перебралась еще одна их новая родственница, жена лейтенанта Петера Штауфа. Это и есть твоя Эльза…

— Она не моя, — грустно вздохнул Макс.

— Неважно, — ответил Борька, — главное, что я ее все-таки вычислил. Эльза зарегистрировалась как беженка из Берлина, причем со своими детьми — шестилетней Мартой и годовалым Герхардом…

— У Эльзы родился сын? — взволнованно произнес Макс.

— Да, — сказал Борька, — в апреле 1943-го. А что тут такого? С женщинами, знаешь ли, такое иногда случается.

И заржал по своему обыкновению. Веселый он человек, юморной…

— Но я… То есть ее муж, лейтенант Петер Штауф… — произнес внезапно севшим голосом Макс.

— Верно, лейтенант Штауф погиб, — подтвердил Борька, — об этом есть даже запись в архивах. Точнее, его сначала посчитали пропавшим без вести, и лишь потом, через полгода, официально признали погибшим. Но ребенок тем не менее родился и носит его фамилию. А почему бы нет? Если допустить, что лейтенант Штауф летом 1942 года, незадолго до своей гибели, побывал дома, скажем, в отпуске, то это вполне возможно. По срокам все сходится… Так что поезжай в Эрфурт, там тебя ждут. Можешь вручить Марте Штауф свои находки…

— А Эльза? — тихо спросил Макс.

— Умерла в 1998 году, — серьезно ответил Борька. — Ее дочь, Марта, слава богу, жива и здорова. Я поинтересовался: старушке семьдесят с чем-то лет, но она еще довольно крепкая женщина. И, главное, в полном уме и здравой памяти. Живет по-прежнему в Эрфурте, вместе с родственниками, Ремерами. Ее опекают двоюродные братья-сестры, а также их дети. Присматривают за ней и по возможности помогают. Своих-то детей у нее никогда не было…

— А Инга и Генрих Ремеры? — спросил Макс.

— Тоже умерли, в начале двухтысячных, — ответил друг. — Сначала он, затем она. Похоронили их рядом на городском кладбище, недалеко от могилы Эльзы. Можешь навестить, возложить цветы, если захочешь.

— Жаль, — искренне произнес Макс, — все-таки это были ближайшие родственники Петера Штауфа…

— Главное, что его дочь Марта жива, — напомнил Борька. — Поезжай, у тебя есть отличная возможность сделать благое дело — передать старушке вещи ее погибшего отца. И заслужить глубокую и искреннюю благодарность от всего рода Штауфов-Ремеров, а также всего германского народа….

— А сын Эльзы, Герхард, — снова поинтересовался Макс, — что с ним?

— Сведений не так много, — сказал Борька. — В начале шестидесятых, сразу после окончания института, он уехал в США, где и остался на постоянное жительство. Преподавал в университете, получил гражданство, вроде бы неплохо устроился. Подробнее сказать не могу, Ремеры почему-то не любят говорить о нем. Наверное, это черная овца в их стаде…

— В отаре, — поправил Макс.

— Что? — не понял Борька.

— Стадо овец называется отарой, — пояснил Макс.

— Без разницы, — отозвался друг, — хоть табуном. Так ты меня слушаешь?

— Да, извини…

— Я сделал все, что смог, — продолжил Борька. — О Герхарде ты сам все узнаешь, если приедешь в Эрфурт и поговоришь с Мартой. Она, кажется, поддерживает с ним связь и охотно расскажет тебе. Пожилые фрау, насколько я знаю, очень любят говорить о своих родственниках. Она наверняка покажет тебе и семейный альбом, поможет окунуться в атмосферу патриархальной немецкой семьи. Ремеры в Эрфурте, кстати, весьма уважаемые люди, а Петер Ремер, сын Генриха и Инги, был даже бургомистром. В городе их целый клан — тетки, дядьки, кузены, зятья, снохи, золовки, племянники, троюродные внуки и прочая, прочая. И все, заметь, весьма любят и уважают бабушку Марту. Поезжай, не пожалеешь — получишь массу удовольствий. А на обратном пути заглянешь ко мне. Встретимся, посидим, поговорим, выпьем пивка. Ты же любишь наше, темное?

— Ладно, — решил Макс, — поеду. Раз уж начал это дело, то следует довести его до конца. Вот только немного разгребу дела на работе…

— Вот и отлично, — произнес Борька, — тогда записывай адрес. Я, кстати, уже связался с Петером Ремером — тем самым, что был бургомистром. Рассказал ему о тебе…

— Зачем? — не понял Макс.

— Господи, какой ты сегодня тупой! — вздохнул Борька. — Я же разыскивал по твоей просьбе Эльзу Штауф, наводил справки, вот и позвонил в эрфуртскую магистратуру. И случайно попал на служащего архива. Поинтересовался судьбой Инги Ремер, в девичестве Штауф, а тот дал телефон ее сына, Петера. Ну, и в ходе беседы выяснилось, что это тот самый человек, что тебе нужен. Я рассказал ему о тебе, о том, что ты нашел заваленный блиндаж времен войны, а в нем — останки немецкого офицера, Петера Штауфа. А теперь разыскиваешь его родственников, чтобы передать некоторые вещи. Петер очень заинтересовался — как же, его героический родственник, лейтенант вермахта. Это сейчас очень модно в Германии — память о войне… Так что звони смело — тебя ждут. Но особенно тебя ждет Марта — ей сообщили первой. Не волнуйся, встретят по высшему разряду, будешь местной знаменитостью. Тем более что немецкий ты вроде неплохо знаешь, проблем нет…

«Да, совсем неплохо, — подумал про себя Макс. — Ты бы очень удивился, если бы услышал, как я сейчас говорю на дойче, насобачился за два месяца!» Но в ответ произнес:

— Спасибо тебе за информацию, здорово ты меня выручил, просто молодчина! С меня, как всегда, причитается.

— Разумеется, — хмыкнул Борька, — а как же иначе! Две бутылки коньяка как минимум! Я такую работу проделал, столько сил потратил, на одних только телефонных разговорах чуть не разорился. Так что давай, компенсируй!

Макс пообещал, а потом отключился и уставился в окно. Значит, у него есть сын. Черт, да не у него же, а у Петера Штауфа! По срокам все сходится, Эльза могла забеременеть, тем более что сама очень хотела сына, не раз ему говорила. Чтобы пошел весь в отца… И они, разумеется, не предохранялись. Вот настоящая жена и мать! И притом — очень разумная женщина: все-таки послушалась его совета, не поехала в Дрезден, а перебралась к Инге. Какое счастье! Просто камень с души свалился. Даже не камень, а целая гора…

Переезд к Ремерам выглядел вполне логично и объяснимо — там жила близкая родственница, Инга, там относительно безопасно и не так голодно. По сравнению с другими областями Германии, конечно. Спасла и себя, и детей — Марту и Герхарда…