Сергей Мусаниф - Имперские танцы

– Майор Клозе?

– Да.

– У меня нет для вас никакого назначения. Можете продолжать считать себя в отпуске. Или вас в вашем положении что-то не устраивает?

– Меня все устраивает. Просто я хотел бы знать, когда этот отпуск закончится, чтобы планировать свое личное время.

– Когда ваш отпуск закончится, вас сразу же известят.

– Этого мне и не хочется. Я не люблю сюрпризы.

– Вся наша жизнь состоит из сюрпризов.

– А вы философ, капитан.

– А кто сейчас не философ, майор?

Клозе вышел из штаба округа, нацепил на нос солнцезащитные очки и увидел сюрприз. Клозе чертыхнулся, выронил изо рта сигарету, которую не успел прикурить, развернулся и помчался обратно.

– А, майор Клозе, – расплылся в улыбке дежурный капитан. – Вы не поверите, но за те три минуты, что вас здесь не было, мы не получили относительно вашей персоны никаких распоряжений. Извините.

– Это что? – спросил Клозе.

– Где?

– В окне.

Капитан выглянул в окно.

– Это – табло информационной службы планеты. Мы не имеем к нему никакого отношения. Это просто новости.

– Новости? – уточнил Клозе.

– Новости, – сказал капитан и довольно улыбнулся.

– И что мне теперь делать после этих новостей?

– Я бы порекомендовал вам расслабиться. И купаться в лучах заслуженной славы.

– Идите вы к черту, капитан.

Клозе снова вышел из штаба. С огромного трехмерного информационного табло, вывешенного над площадью, на него смотрела его собственная рожа, увеличенная в десятки раз. Голос из динамиков вещал что-то о «героических усилиях», используя такие фразы, как «совершить невозможное», «знать своих героев в лицо», и прочую муть.

Потом рожа Клозе сменилась мордой Юлия, а голос все никак не затыкался.

– Я знал, что не красавец, – пробормотал Клозе. – Но так-то зачем?

Несмотря на очки и отсутствие формы, его стали узнавать на улицах. Девушки улыбались и хихикали, мужчины считали своим долгом подойти и хлопнуть по плечу, детишки тыкали в него пальцами.

Он зашел в кафе, и ему налили кофе за счет заведения. У столика сразу же выстроилась толпа, требующая автографы. Клозе сказал, что его принимают за кого-то другого. Толпа улыбнулась и восхитилась его скромности.

Клозе не допил кофе и побежал в отель. У отеля его уже ждала другая толпа. Она объединилась с первой толпой, и Клозе испугался, что его разорвут на сувениры. Он заперся в своем номере, задернул шторы и обрубил всю связь.

Толпа собралась под окнами, скандировала его имя и требовала явить свое лицо народу.

Клозе включил новости.

В новостях показывали проход «Одиссея» сквозь флот таргов. Клозе насчитал двенадцать уничтоженных кораблей противника, несмотря на то, что корабельный компьютер зафиксировал только три финальных попадания.

Клозе переключил канал и увидел Юлия, пожимающего руку императора. Или императора, пожимающего руку Юлия. В общем, кто-то что-то кому-то точно жал.

Клозе снова переключил и увидел профессора Снегова, соловьем разливающегося о героизме двух имперских пилотов.

Клозе выключил новости.

Он понимал, что с момента поступления на военную службу не волен распоряжаться своей жизнью и, как в этом случае, своим лицом, но его могли хотя бы предупредить.

Его использовали в пропагандистских целях, чтобы предотвратить возможную панику, которая могла бы возникнуть при известии о вторжении таргов. Он не сомневался, что и Юлию сейчас приходится несладко, да и Снегов в записи не производил впечатления абсолютно довольного жизнью человека.

Но предупредить-то его могли!

Клозе чертыхнулся и положил на голову подушку, чтобы не слышать криков толпы. Вот почему нет нового назначения – народ должен его видеть здесь. Герой на отдыхе. Слон в зоопарке.

Теперь о походах на пляж и прогулках по набережной можно забыть. Клозе подумал об Изабелле и снова чертыхнулся. Если их увидят вместе, она тоже окажется в центре внимания.

И Юлий узнает все гораздо раньше, чем они с ним поговорят. Клозе не боялся этого разговора, но хотел бы сообщить неприятные новости сам. Черт его знает, а вдруг влечение Юлия к Изабелле еще не остыло?

Вернувшаяся с работы Изабелла обнаружила Клозе лежащим в ванне. Струя воды на полной мощности била в стену, и вся комната была в брызгах.

Изабелла выключила воду.

– Они все еще там? – спросил Клозе.

– Твои поклонники? Да. Я так и подумала, что ты пойдешь в отель, а не ко мне домой, чтобы не притащить их туда. Спасибо.

– Не за что.

– Как твое новое назначение?

– Издеваешься? – спросил Клозе. – Вот мое новое назначение. Скандирует под окнами.

– Портье просил передать, что с тобой желают связаться ведущие информационные каналы Империи. Они настаивают на интервью.

– Пошли они к черту.

– Тебе все равно придется это сделать. Оттягивая добровольное интервью, ты дождешься прямого приказа из штаба округа.

– Вот уж фигли. Я в отпуске.

– Если тебе прикажут связаться с прессой, это не будет иметь никакого значения.

– Что мне больше всего в тебе нравится, так это твой неудержимый оптимизм.

– Вот как? А я думала, что тебя привлекает мое роскошное тело.

– Тоже мне, роскошное, – сказал Клозе. – Знаешь, сколько я таких тел видел?

– Где?

– В разных местах.

– Только видел? Больше ты с ними ничего не делал? Раз так, то это начинает меня пугать.

– Иди ко мне, и я тебя еще не так испугаю.

– Дай раздеться. У тебя там довольно мокро.

– К черту!

– Мне переодеться не во что.

– Высохнет.

– А если нет? Как я пойду на работу?

– Разве УИБ не предоставляет своим сотрудникам отгулы по уходу за героями?

– А ты герой?

– Новости посмотри.

– Прямо сейчас пойду и посмотрю.

– Ха! – сказал Клозе, схватил ее за талию и увлек в воду.

– Я сыт всем этим по горло, сэр, – сказал Юлий. – Император обещал мне отпуск, и я желаю его получить.

– Расслабься, сынок, – сказал Краснов.

– Я расколошматил гравимечом пятьдесят четыре мишени. Я дал восемнадцать интервью разным информационным каналам. Я присутствовал на четырнадцати совещаниях, посвященных вторжению таргов, и на девяти совещаниях по поводу бунта адмирала Клейтона. Я трижды выступал перед парламентом с речами, которые не писал. Я облазил километры подвалов УИБ. Я участвовал в пяти благотворительных ужинах и трех благотворительных обедах. Я ни хрена не понимаю, что происходит. Я хочу в отпуск.