Рэй Олдридж - Контракт на Фараоне

Очень странный человек, Накер убрался в себя и вспомнил разговор, который однажды состоялся у него с Руизом при одном из визитов внедрителя в его берлогу.

— Ты ведь сам в прошлом раб, — сказал тогда Накер полным извращенного любопытства голосом, — как же ты можешь работать на такого охотника за рабами, как Лига?

— Есть и худшие хозяева. Лига обращается со своим добром настолько хорошо, насколько это практично.

— Неужели ты не чувствуешь угрызений совести?

Руиз посмотрел на него нейтральным взглядом.

— А что, я должен их чувствовать?

— Ну… может быть. Некоторые бы наверняка их чувствовали.

Руиз долго не отвечал, потом заговорил терпеливым голосом:

— Ты когда-нибудь слышал о Серебряном Долларе, ледяном мире? Это где-то около границы пангалактики, ее вращением выносит наружу. Шахтерская планета.

— Нет, — ответил Накер.

— У них есть там что-то такое, что можно назвать разумными рыбами. Они живут подо льдом большую часть года, вылезая на открытую воду только во время экваториальных таяний. Ну, это не совсем рыба. Она теплокровная. Но у них есть жабры, поэтому я называю их рыбами. Может быть, рыбы эти в действительности не разумные, поскольку у них нет никакой технологии, но у них есть их собственный язык, и они рассказывают странные рыбьи мифы, которые почти можно понять. Они поглощают новые языки с поразительной легкостью. Это не просто способности так называемого «мудрого идиота», эти рыбы пользуются большим спросом как переводчики поэзии и романов и прочих словесных произведений искусства. Кажется, у них есть способность преодолевать барьер разных видов, передавать и переводить напряжение и специфический эмоциональный окрас произведения. Никто не понимает, как это возможно, не понимают, кажется, сами рыбы. Их существование породило несколько соперничающих школ нейролингвистики, но никто в действительности не понимает, как они это делают.

— Они, должно быть, очень ценные.

— О да. Долгие годы единственными поставщиками были охотники, которые рисковали забраться под лед. Опасный промысел, если принять во внимание других хищников Серебряного Доллара. Клоны, которые растили на Серебряном Долларе, были невербальны, бесполезны в качестве переводчиков. Какой-то неизвестный фактор в их собственном родном окружении заставляет эту способность развиваться. Следовательно, цена одной рыбки была очень высока, пока предприниматели не прибыли на Серебряный Доллар и не построили инкубатор. Они окружили подходящее пространство открытой воды силовым забором и прожгли полоску льда, открыв воду. Рыба, думая, что таяние пришло пораньше, скапливалась в полоске воды, там ее легко вылавливали, клонировали во множество, а потом выпускали в воду внутри безопасного поля. Это хорошо сработало, и предприниматели разбогатели.

Накер не мог понять, в чем суть истории Руиза.

— А какое отношение это имеет к твой работе?

— Рыбы стали рабами, ты согласен?

— Да…

Руиз отвернулся от него, так что Накер не видел его лица.

— Инкубатор крепко охраняется как на планете, так и на орбите. Силы охранников — с Дильвермуна, они многочисленны и хорошо обучены. Никакая прямая атака не одолеет их, разве что нападающие захотят прожечь дыру в океане — а это само по себе уничтожит цель, ради которой все и делается.

Руиз остановился, словно его рассказ кончился. Накер наконец потерял терпение.

— Ну, и?

— Ну, и, — вздохнул Руиз. — Что, если ты согласился бы работать кем-нибудь в инкубаторе? Что, если одной темной ночью ты подкрался бы с сачком и ведром? Какой подход освободит большее количество?

Руиз замолчал.

Накер подумал над рассказом. После длительного молчания он сказал:

— Значит, так, Руиз. И что, большая польза от твоего сачка?

Но Руиз потерял интерес к разговору и не стал отвечать.

Накер взобрался вверх по щупальцу минимального калибра и начал сложное дело: подъем к поверхности сознания Руиза.

Руиз слышал, как последний разжиженный шок-гель уходил прочь, хлюпая в стоках иммобилизационного ложа. Он открыл глаза. Накер сидел возле него, как всегда, неподвижный.

— А, вот ты и снова с нами, — сказал Накер.

Синтетический голос был усталым шепотом, для пущего эффекта. Накер легко мог бы обратиться к своему голосу эльфа или любому другому стилю голосовых тонов, которые нравились уловителю умов.

Руиз провел пальцами по мокрым волосам, сметая серебристый ореол зондов-щупалец.

— Да… с каким успехом?

— Достаточно, мой друг. Хотя, как всегда, я напомню тебе о моем любимом лозунге: я делаю хорошую работу. И все же, не попадайся.

Руиз Ав быстро пробрался обратно через Уровень Зверятников без происшествий, движимый посланием-на-задание Лиги, которое переполняло его мозг. Когда он оказался в цивилизованных коридорах Дильвермуна, он взял туннельное такси до стартового комплекса, где он держал свою лодку.

«Вигия» была небольшой межзвездной лодкой, побитой снаружи, но хорошо ухоженная с точки зрения механики и роскошная изнутри. Руиз поднялся на ее борт с чувством человека, который возвращается домой, а когда ее люки задраились за ним, он в первый раз за много дней почувствовал себя в безопасности.

Послание-на-задание в его мозгу приняло его возвращение на борт как приемлемый ход, направленный на скорейшее завершение той миссии, которую он подрядился выполнить, поэтому его настойчивое давление на сознание прекратилось. Руиз почувствовал ослабление давления как приятную истому и решил насладиться этим ощущением, пока позволяет время. Луиз взял рюмку хорошего бренди в холле, где он удобно развалился в своем любимом кресле. Он втянул воздух и медленно его выдохнул, снимая с себя напряжение. Он сделал согревающий глоток, потом отставил рюмку и закрыл глаза. Он подумал относительно того, как Накер проанализировал его миссию. Что Лига Искусств готова была даже потерять его, лишь бы получить хоть кусочек сведений о браконьерах, которые работали на Фараоне. Почему? Это правда, Фараон был весьма прибыльным миром, но ведь Лига владела тысячью столь же выгодных миров. Что такого было в этом мирке, что делало его таким особенным? Или дело было в чем-то другом?

Руиз еще раз вспомнил свой визит к фактору Лиги, который нанял его на этот раз. Фактором оказалась старая дама с длинным лицом и тонкими костями циньянки, по имени Альдиусен Миктиас.

— Входите, входите, — сказала она, кланяясь и потирая запястья на циньянский манер. — Всегда рада видеть вас, гражданин Ав. Я так счастлива, что вы оказались свободны.