Скотт Джир - Пленники Генеллана (том I)

— Зажигание через девяносто секунд. Попробуем спустить это корыто. Вы готовы, мистер Родс?

— Вас понял, задний ход через девяносто секунд, — ответил инженер. — Машинное отделение готово.

Квинн включил сигнал предупреждения и переключился на общую линию.

— Всем приготовиться… перегрузка 5g. 5g на пять минут. Включаю режим «ретро».

Буккари вывела на монитор данные по топливу и перепроверила время горения. Переключила профиль инжектора на главный экран. Загудели клаксоны, из приемника на нее обрушилась какофония голосов — каждая рубка подтверждала свою готовность. Процедура была хорошо знакома всем, они готовились к таким ситуациям, тренировались и теперь действовали автоматически. И все же лейтенант ощущала, что охватившая всех тревожная сосредоточенность, осознание драматичности момента рассеяли шок и удивление, вызванные беспомощностью перед лицом Космоса.

Однако сама Буккари прекрасно владела эмоциями: ее голос, когда она зачитывала бегущие по дисплею данные проверки, звучал как обычно. Может быть, чуть строже и холоднее. Ответы Квинна, произнесенные столь же бесстрастно, были коротки и четки. И снова часы отсчитывали секунды, красные мигающие цифры превратились в символ судьбы, готовящейся снять маску и явить замершим в напряженном ожидании людям свое истинное лицо. Буккари, наверное, уже в двадцатый раз проверила положение корабля относительно оси движения. Незначительное отклонение, но в пределах вектора.

— Орбитальная проверка завершена. Двадцать секунд до включения, — объявила второй пилот. — Всем приготовиться к последнему отсчету.

Квинн снял крышку с ключа зажигания, убрал блокиратор и положил руку на кнопку. Буккари ухватилась за акселерационные рычаги на подлокотниках кресла. Отсчет заканчивался.

— 5… 4… 3… 2… 1… зажигание… Квинн вжал кнопку. Какое-то мгновение ничего не происходило, и Буккари ощутила, как ее захлестывает волна отчаяния и безнадежности. Но тут ее вдавило в спинку кресла и…

Никогда еще 5g не доставляло ей такого удовольствия! Она почувствовала знакомую вибрацию в глазных яблоках и периферийным зрением отметила, что красные диоды таймера отсчитывают секунды уже вперед — время горения, время работы двигателей… 9… 10… 2..

Ей стало трудно дышать, и она напряглась, чтобы выдохнуть.

— Заши-ха-нье… пят-над-цать… се-кун… — бормотал Хадсон. Прошла вечность, и он снова зашевелил губами: — три-цать… секун…

На дисплее перед ней горели предупредительные огоньки, одни — ровно, другие — сбивчиво.

— Ты… как… Ша…? — прошипел Квинн.

— Про-ст… жас… но… — Буккари напрягла живот, заставляя диафрагму вытолкнуть слова. — Но у нас… ще… тыре… мину… т… ыыы…

Зловещий глухой удар… Корвет вздрогнул и завибрировал. Буккари повернула голову в сторону Квинна, что стоило ей огромного напряжения. Капитан смотрел на нее. Они были бессильны что-либо предпринять. Двигатели могут снова не выдержать нагрузки. Но если только им не удастся это торможение, корабль будет выброшен в пустыню космоса и обречен на гибель. Если двигатели взорвутся, все проблемы, беды, ожидания и надежды обратятся в прах, в ничто, отпадут сами собой. Оба пилота повернулись к экранам дисплеев… Ждать…

Через четыре минуты режим «ретро» автоматически отключился. Вернулась невесомость. Корвет «Харриер-1» вышел на орбиту.

— Прошу извинить, — сказал командор Ито, — время, — адъютант командующего заглянул в жилую каюту шефа.

— Кто это там с тобой, Сэм? — спросил адмирал. — Что нового?

Вслед за адъютантом в комнату вошли Мерривезер и Уэллс.

— Нет, нет, я уже иду, — Рунакрес поднялся из-за стола. — Сэм, вы со мной.

В жилом отсеке «Эйр» обеспечивалась некоторая гравитация, поэтому офицеры, стараясь не делать резких движений, медленно зашагали по коридору.

— Из двадцати двух оставшихся в живых, — сообщил Ито, когда они вошли в каюту для совещаний, — четверо умерли от травм еще до того, как были подобраны. Для нас это невосполнимые потери. Еще двоих привели в сознание, но они находятся в критическом состоянии и вряд ли смогут когда-либо по-настоящему поправиться — необратимые изменения в работе головного мозга. Их придется списать. Разрешение на это будет получено. Десять человек серьезно ранены, но должны выздороветь, из них двое с нерегенерируемыми ампутациями — все госпитализированы.

Рунакрес устало покачал головой. Старшие офицеры уже расселись по местам, в то время как младшие находились в своих рубках за пределами сенсорного периметра. По обе стороны от адмирала в переборку были вмонтированы экраны, на которые передавалось изображение с других кораблей. Большинство присутствующих сидели тихо, но обычное в таких случаях хождение опоздавших создавало впечатление беспорядка. Однако стоило адмиралу опуститься в кресло между Мерривезер и Уэллсом, как калейдоскоп остановился.

На центральном экране, зарезервированном для докладчика, возникло изображение угрюмого командора Ито. Он и начал совещание, изложив повестку дня и назвав выступающих. Пока он говорил, Рунакрес вглядывался в дополнительные мониторы, находя знакомые лица, но мысли его были не о них, а о тех, кого нет.

На центральном экране крупным планом появился первый выступающий, женщина — в чем нельзя было усомниться, несмотря на полное отсутствие волос на голове. Рунакрес знал ее: капитан-лейтенант Кассиопея Квинн — жена Джека Квинна.

— Компьютеры системы наблюдения «Гренландии» получили информацию от соответствующей системы «Харриер-1», — начала она. — Приборы показывают, что корвет находился в функциональном состоянии, когда флот ушел, экипаж был жив, — из уголка глаза показалась слезинка, скатилась до середины щеки и была перехвачена.

Рунакрес отвел взгляд — к горлу подступил комок. Он почувствовал, как в нем поднимается злость. Почему его не уведомили об этом до совещания? Что он может сделать для ее мужа и экипажа? Ничего. Тягостную тишину нарушила Кассиопея Квинн. Рунакрес облегченно вздохнул. Женщина продолжила.

— Так вот, — голос ее окреп, черты лица заострились, — те же самые приборы показывают, что Р-К-3 относится к классу альфа-зет.

Рунакрес, хлопнув ладонью по командной кнопке, впился глазами в экран.

— Извините, командор… Кэсси, да? — вмешался он. — Во-первых, позвольте мне выразить соболезнования по поводу потери вами мужа и многих из числа ваших доблестных товарищей. Во-вторых, разрешите поблагодарить за мужество, вы перенесли тяжелое испытание. Надеюсь, ваши раны не очень серьезны.

— Спасибо, адмирал, — ответила Квинн ровным голосом. Она стояла, гордо подняв голову, и Рунакрес не мог не восхищаться стойкостью этой женщины. — Мои раны заживут, но мужа не вернуть. Однако… возможно, еще есть надежда… пока.