Варвара Мадоши - Мои малиновки

«Правильно, — подумала Трис. — Чем дольше мы тут торчим, тем меньше шансов вернуться вообще».

Застревать тут не хотелось. Умирать — не хотелось. Тем более, что она еще не решила, за что умирать.

— Измерения я сделал, а больше ничего тут интересного не вижу, — сказал Стюарт после короткой паузы; в камере заднего вида Трис увидела, как он пожимает плечами. — Давайте назад.

— Ну вот, не удалось совершить подвиг… — сказала Жанна. — А как полковник-то…

— Не сглазь, — оборвала ее Джин. — И вообще, на твой век подвигов хватит.

Они взяли обратный курс.

Вокруг по-прежнему не было видно никаких опасностей и ничего, похожего на Врагов.

Первой попробовала проскочить черную дыру Жанна: ничего не вышло. Потом попытку сделала Кейт. Они просто пролетали насквозь, словно это не вход в параллельный мир, а обыкновенный сгусток черно-серого тумана. При этом обе еще жаловались на неприятное ощущение, будто разряд тока через них пропустили.

— Трис, — сказал доктор Стюарт каким-то странным тоном, — а теперь попробуй-ка ты. Только на ручном управлении. Пси-систему отключи.

Жанна в динамиках ахнула.

— Вы хотите сказать… — начала Кейт.

— Всем тихо! — вдруг резко крикнула Джин. — Трис, выполняй, ты молодец. Передавайте от нас приветы на той стороне.

Они все поняли, причем поняли сразу. И сделали единственное, что можно было сделать в тот момент. А Трис ничего не поняла — растерялась. Ее охватила какая-то замороженность, все ресурсы мозга уходили на то, чтобы переключить «марсельезу» на ручное управление и ни в чем не запутаться. Доктор Стюарт тоже молчал, и Трис не могла даже предположить, о чем он думал. Да ей было все равно. Но когда они вышли на прямой курс на черную дыру, она все-таки сделала попытку что-то сказать:

— Кейт…

— Да все путем, подруга, — ответила Кейт, и в голосе ее звучала удивительная беззаботность. — Еще встретимся.

И вот тут Трис испытала такую смесь боли, стыда и облегчения, что никто, пожалуй, не сможет это описать — только пережить. Но не дай бог такое переживать.

Последнее, что увидела Трис, это вспышку солнца на колпаке кабины малиновки Кейт: та облетала черную дыру по кругу. Трис подумала: дотянуться бы до девочек своим сознанием, сказать, как она любит их и как она хочет всегда быть с ними — но увы, она-то не Кейт, передавать не может…

Нос «марсельезы» ушел в темноту, и Трис почувствовала дикую боль: как будто ток пропустили сквозь тело, мышцы скрутило, сердце забилось в истерике. Сзади заорал док Стюарт, а Трис потеряла сознание.

Когда просыпаешься с утра, совсем не собираешься умирать. Особенно если просыпаешься до рассвета. Сумерки и песок в глазах плохо располагают к мыслям о вечном. Чистишь зубы, смотришь на себя в зеркало, зеваешь во весь рот, переплетаешь косички… Как будто даже не помнишь о сверхважной и сверхсекретной операции, которая начнется через сорок пять минут — как раз принять душ, позавтракать и забраться в «марсельезу».

Техники что-то там осматривают в последний раз, отцепляют провода и датчики. Омар, самый старый из них, сует Трис в руку какой-то амулет: такой обычай, нужно ему вернуть после каждого полета. Трис послушно запихивает коричневый сморщенный корешок (очень хочется надеяться, что это корешок) в карман формы. Карман совсем маленький, вообще-то под зажигалку, но Трис не курит.

И ей еще предстоит полет в прозрачное до стеклянности рассветное небо, и воздух будет воображаемо петь вдоль бортов, и вибрация машины расколет голову, и все проблемы земные останутся далеко внизу, а потом еще — за горизонтом…

Будет еще пара часов жизни. Или меньше.

У Трис ужасно болела голова. Как может болеть голова, когда тут ничего нет? Она брела по какому-то темному месту, где даже звука ее шагов не слыхать.

Интересно, куда попадаем мы, когда умираем? Если не ходим в церковь, как мама, или в мечеть, как Джин, и не молимся своим богам, как Омар, и не верим во всякие там силовые поля, как доктор Стюарт, или в начальство, как полковник?

Ее интересовало, можно ли умереть за то, во что никто не верит, и нужно ли. Оказывается, она сама себя обманывала, и вопрос был совсем в другом. Она хотела понять, что там, в самом-самом конце.

«Я скоро все выясню», — подумала Трис.

И пошла вперед по темноте. Откуда-то она знала, главное — не останавливаться.

Темнота начала таять, шаги стали глухо отражаться от стен, и Трис поняла: она идет по ангару «малиновок» на базе «Прерия», а темно так, потому что освещение выключено. «Ну вот, — подумала девочка. — Может, это никакая не смерть, а просто недоразумение?»

Ангар закончился, ворота были распахнуты настежь. Сразу за ними начиналось взлетное поле, только почему-то трава здесь росла золотистая и похожая на вереск, с мелкими сиреневыми цветами.

А над головой начинался совершенно роскошный закат: с уклоном в звездную синеву на востоке, с восходящей вечерней звездой, с нежными сиреневыми облаками. Ах нет, это не вечерняя звезда, это сигнальная ракета. Курсанты стартуют с соседней базы, за горизонтом ее не видно, а ракеты — вполне. Знакомо захлопали зонды-очистители облаков. Кто-то на «малиновке» пронесся прямо над головой Трис, она обернулась, приложив ко лбу козырек от солнца, но не смогла узнать стиль пилота. Может быть, кто-то из новеньких?

«Моя малиновка! — сообразила Трис. — Моя дорогая! Я же с ней не попрощалась! Она же в ангаре!»

Она обернулась, собираясь бежать обратно в пустоту, но обнаружила, что ангара за спиной уже нет — он оказался где-то в стороне и довольно далеко, а прямо перед ней на траве расположились Джин, Кейт и Жанна.

— Девочки! — воскликнула Трис и почувствовала, как на глаза у нее наворачиваются слезы. — Девочки, простите меня! Простите, я так сожалею… я так подвела вас…

Но, как она ни подходила к ним, как ни заглядывала к ним в глаза и ни касалась их щек, они не замечали ее, разговаривая о своем. Потом Джин разлила водку по пластиковым стаканчикам, и Трис поняла: вот оно. Ее поминки.

Значит, точно все кончилось. Больше нечего бояться. Больше не осталось никакой надежды.

Какое же облегчение! Как же это, оказывается, было тяжело — бояться и надеяться каждую минуту.

И нечего думать о том, стоит или не стоит умирать за тех, кто вокруг. Она уже умерла — за них, ее эскадрилью. Не худший выбор…

Трис охватило неимоверное облегчение и благодарность судьбе.

— Пусть-небо-примет-тебя-сестра, — отбарабанила Джин, сложив руки в молитвенном жесте. — Помоги-шестым-чувством-тем-кто-продолжает-бой. Аминь.