Алекс и Алекс 3 (СИ) - Афанасьев Семён

Хаас моментально активирует на ладони каст:

— Ещё один только шаг вперёд!..

— Здесь слишком много народу, — буднично отвечает Штавдакер, оглядываясь по сторонам и получая несколько кивков от окружающих мужчин.

Анна заметно напрягается и начинает взволнованно озираться.

Высокий парень со странными нашивками успокаивающе кладёт одну руку ей на плечо, а второй упирает в лоб Питеру невесть откуда взявшийся ствол:

— У меня хватит патронов на самых активных. Вас тут семеро основных; и ещё полтора десятка статистов, которые только заслоняют участок от свидетелей и разбегутся после первого же выстрела.

— ТЫ вообще кто?! — подаётся назад от пистолета в чужих руках Штавдакер. — Ты вообще понимаешь, куда лезешь?

— Меня зовут Моше Фельзенштейн. И я очень хорошо знаю, что делать, когда группа штатских начинает окружать армейских на городском ландшафте, — во все тридцать два улыбается высокий, не опуская оружия. — Особенно когда этих голосящих «мирных» сопровождает местный муниципальный полицейский, из того же народа.

— Исчезни, — цедит Питер, не мигая глядя в глаза незнакомцу.

— Угу. Щас. — Не отводит взгляда тот.

Спуская курок.

От звука выстрела, все присутствующие вздрагивают. Кое-кто даже чуть приседает.

— Ой. — Улыбается Моше. — Пальчик устал. Сейчас и рука устанет, опустится ниже.

Штавдакер, над головой которого почти вплотную пролетела пуля, ошарашенно моргает и ничего не говорит.

— Я Энзи, — подаёт голос старик сбоку. — И этого так не оставлю!

— Да-да-да. А потом появляются старики, старухи, дети, женщины, — заботливо кивает Моше, упирая ствол уже в лоб старику.

— Я найду способ с вами рассчитаться, — холодно цедит отец сенатора. — Поверьте.

— Ага, в следующей жизни. Или в другой юрисдикции, — фыркает израильтянин. — Я не из твоей песочницы, старый. Вначале заполнишь прошение федералам. А у нас, кстати, с вами и экстрадиции нет. Могу вас, семерых, перестрелять на месте вообще без каких-либо для себя последствий. Веришь? Ну, разве что, дома разжалуют и сошлют обратно в пустыню…

— Зачем тебе это всё? — Энзи-старший серьёзно и пытливо всматривается в глаза собеседника, но блики стёкол очков не дают ничего разглядеть.

Звучит второй выстрел. От испуга, Энзи-старший невольно издаёт физиологический звук кишечником.

Ещё какое-то время стороны меряются взглядами, не переходя, впрочем, к активным действиям.

Самое интересное, что в медсекторе мне резко становится лучше. Удивлённый такому повороту событий, я быстренько прогоняю несколько тестов на ясность мышления, которым меня научил Алекс: вначале представляю самого себя в зеркале, протягивающего мне же кусочек сыра. Затем медленно перезаливаю цвет волос отражения последовательно на синий, жёлтый и фиолетовый.

Затем меняю сыр на камень, а себя — на Бака. Плюс ещё кое-что из той же серии.

В целом, несмотря на некоторое дрожание картинки, мозг работает нормально. А значит, и остальным ощущениям можно доверять.

— Очнулся? — прорезается Алекс. — Справишься дальше без меня до завтра?

— Вполне, — заявляю достаточно уверенно, прислушиваясь к себе повторно. — Совсем иные ощущения.

— У вас тут регенераторы шикарные. И Камила — классный специалист. Плюс, она твой обмен веществ, видимо, выучила, как свои пять пальцев, — ехидничает сосед.

— А сколько прошло времени? И куда собрался ты?

— Сорок минут в капсуле и две минуты везли сюда. А я до завтра отдохну. Тут режим один прописал наконец; в общем, если понадоблюсь — пиши. — С этими словами Алекс умолкает и подвешивает во внутреннем пространстве неподвижный улыбающийся смайлик, поднявший руку то ли в приветствии, то ли в прощании.

— Жми на эту иконку, если что-то срочное! — Приходит в текстовом формате.

А ещё через минуту приводы камеры начинают жужжать и автоматический транспортёр вытаскивает меня из бокса.

— Ку-ку. — Снаружи обнаруживается нетвёрдо стоящая на ногах Жойс с металлической флягой в руках. — Живой, — не спрашивает, а утверждает она. — Камила, он живой! — кричит она в сторону открытой двери.

— Да кто бы сомневался, — отвечает ей Карвальо, выходя к нам. — Коротышка, ты что, как-то освоил использование ханьской искры? — увидев моё выражение лица, она поднимает руку, не давая мне вклиниться. — Спрашиваю не просто так. За последнее время, ты — один из моих самых частых пациентов. По статистике, каждое твоё следующее посещение обычно связано с более серьёзным поражением. Я сейчас спрашиваю тебя не как ваша с Жойс подруга, а как специалист.

— Что тебе даст мой ответ? — уточняю, чуть помедлив с ответом.

— Я буду разрабатывать и держать наготове алгоритмы исключительно под тебя. — Уверенно говорит она.

И говорит правду. Кое-какие инструменты, прописанные в чипе Алексом, в виде иконок подвешены на виртуальной панели нашего с ним общего внутреннего пространства. Именно они, помимо прочего, дают возможность оценивать достоверность текста собеседника.

— Да не секрет, в общем-то. Искра у меня есть. Чоу поначалу говорила, что единичка с половиной, но сейчас уже повыше.

— Мне ничего не говорит ваша классификация, — нетерпеливо перебивает меня Камила. — Скажи что-нибудь по-нашему?! Например, с какой скоростью ты можешь нарастить сатурацию?! Э-э-э…м-м-м… насыщенный кислородом гемоглобин? Относительно общего гемоглобина в крови? — поправляется она. — Вот у тебя час назад, при сорокапроцентном термическом поражении лёгких, было…

Следующие пятнадцать минут она выжимает из меня соки, заставляя отвечать на такую ересь, что я поначалу даже слов этих не понимаю.

К счастью, Алекс оказывается на связи и в доступности. По моей просьбе, из письменного режима он моментально перетекает в наш с ним нормальный; и дальше отвечает на вопросы врача чуть ли не быстрее, чем она их задаёт. Мне остаётся только транслировать ей его ответы.

— Толковая девчонка, — пишет он параллельно, разделяя каналы коммуникации.

Тоже наше с ним недавнее изобретение. Если он говорит за меня с кем-то, уже бывали прецеденты, когда я его комментарий в собственный адрес воспринимал, как часть своего ответа собеседнику. После чего бывало смешно и неловко…

Сейчас он такие комментарии пишет.

— Интересно, как она собирается подстраиваться под мою искру, — отбиваю ответ ему. — Похоже на революционную затею. Если я хоть что-то понимаю в этой жизни и в биологии.

— Мне тоже интересно, — Смайлик, пожимающий плечами. — Спроси?

— А как тебе это всё поможет? — спрашиваю её в лоб после того, как экспресс допрос с медицинским уклоном оканчивается.

— Вызову Чоу, у нас с ней неплохие отношения, — легкомысленно отмахивается Камила, не отрываясь от своего планшета. — И буду думать над конвертацией элементов. Знаешь, я вот смотрю на это всё… — она задумчиво поднимает глаза, глядя сквозь меня и не обращая внимания на Жойс. — Мне почему-то кажется, должен быть процесс перекодирования. Как при переходе с языка на язык! Надо только правильно подобрать эквиваленты.

— Подбор этих эквивалентов и есть составление самого первого в мире словаря по новому языку, — озвучиваю ей текст Алекса. — Которого никто толком не знает. Теоретически, вполне возможно. На практике — каторжный труд. Особенно с учётом того, что у нас ханьская искра за искру не считается; и в самой научной работе тебе никто помогать не будет.

— Не страшно, — снова машет рукой она, явно продолжая плавать в каких-то своих размышлениях.

— А ещё Чоу — мой враг. — Добавляю.

— А у меня с ней вполне нормальные отношения. — Удивляется Камила. — Коротышка, сейчас кое-что скажу, ты только не обижайся… У меня может быть моя жизнь? Или я должна делать какие-то поправки на тебя? — она насмешливо наклоняет голову к плечу.