Андрей Мартьянов - ОХРАНИТЕЛЬ (Хроники графства Артуа времен Великой Чумы)

— Жалуетесь? — спросил Рауль.

— Недоумеваю. Я, Тьерри де Го, в священстве Михаил д’Овернь, папский инквизитор с исключительными полномочиями, завершаю дело в обществе колдуна, человека из иной реальности, деревенской ведьмы, домового и потомка мифического волшебного существа, полукровки от ореады и человека! Не знаю, смеяться или плакать.

— Переоблачаться надо, — с ужасающим прагматизмом сказал верный Жак. — Извините, преподобный, но для конного перехода верхом ряса ордена святого Доминика подходит меньше всего...

Бывший охотничий домик, — вернее, небольшой хуторок за городом, — в сложившихся обстоятельствах выглядел уютным и безопасным убежищем. Крестьяне и впрямь обходили его стороной: лесничий его графской милости здесь не то прирезал, не то отравил (поговаривали еще — повесил на вздернутых оглоблях) свою не то любовницу, не то законную супругу уличенную в неверности, а домишко затем подпалил — давно дело было, два десятилетия как.

Сохранились однако хлев, конюшня, пристройка для прислуги, колодец и сеновал — крыши прохудились, дерево потемнело, но в прежние времена строили на совесть. А уж появляется тут призрак невинноубиенной девицы или нет, разницы никакой: на любую неупокоенную душу найдется свой экзорцизм. Опасности никакой — самое подходящее место, чтобы переждать бурю.

Брат Михаил вышел к собравшимся у костерка в дворянском: коричневая мягкая кожа, шаперон и клинок на боку. Сразу обратился к Раулю:

— Чтобы не возникало прежних досадных недомолвок, мэтр... Помните, когда прошли через Прореху под Сен-Ваастом, то очутились на престранно выглядящем капище. Божий Круг, дубы-гиганты, черепа на крюках, тотемы напоминавшие животных? Что сказал тогда Жак?

— Другой воздух, запахи, звуки, — уверенно ответил Рауль. — Хотя мы оказались неподалеку от Арраса, в лесу Дуэ.

— Далеко и близко одновременно, — подняв палец заявил преподобный. — Расстояние несерьезное, миль пятнадцать-двадцать. Другое дело — эпоха! Увидев одну из мертвых голов, — человек был принесен в жертву недавно! — мы оба сделали категорически неверный вывод: некая секта, действующая в наши времена, проводит богомерзкие обряды. Я сразу же подумал на Сигфруа де Лангра и его молодцев, тогда как следовало разобраться. Жанин?

Ведьма посмотрела на брата Михаила с опаской, будто ждала неприятностей.

— Жанин, когда это было? Насколько давно? Куда вы нас отправили?

— Atrebate, — коротко ответила девица Фаст. — Commios, un rix gaulois.

— Ясно, — вздохнул преподобный. — Языческая Галлия и один из ее богов. Любопытнейший ребус! Рауль, королева Селена, наверняка воздействующая на нас через сознание Жанин подарила разгадку, а мы не заметили!

— Мне было видение, — торопливо сказал Рауль, вспоминая. — Цезарь, Тит Лабиен и Коммий... Вот где взаимосвязь! Четверо, но не пятеро! Галлия! Дева Пресвятая, все святые, апостолы и отцы Церкви — это же Таранис!

— Ну наконец-то, — снисходительно усмехнулся брат Михаил. — Таранис, языческое божество галлов, громовержец и psychopompe, проводник душ! Тот, кто переправляет мертвых в мир иной! Оказывается, он для нашего мира чужак! В языческие времена запросто вылезал из Червоточин, принимал жертвы, подпитывался их energia и уходил обратно! Атребаты и беловаки знали о нем, могли умилостивить! Потом знания потерялись, наступила христианская эра, о божестве забыли! Мессир Смерть был определенно недоволен — Пурпурный король забирал наше. Земное.

— Рsychopompe, — обалдело повторил барон де Фременкур. — Погодите, молчите! Рауль, ни слова — одна ваша фраза снизит IQ целого графства наполовину!

— Что снизит? — не выдержал мэтр.

— Человеческая душа, как доказано, имеет энергетическую и volnovuyu природу, — скороговоркой тараторил мессир де Партене, мешая французские слова с выражениями пришедшими из необозримого далека. — Таранис эту энергию после человеческой смерти забирает и akkumuliruet — цели нам не ясны, он же с другой планеты! Из сопредельного мира, если вам так понятнее! Бродячие мертвецы? Ликантропы? Массовые помешательства? Да от него же fonit! Распространяются эманации, выплескиваются волны, миазмы!

— Сумел разобрать ровно половину ваших речений, но судя по горячности, с которой вы их произнесли — правда найдена?

— Ну да! Да! Еще как найдена! — взвыл барон де Фременкур. — Доказательство чужой разумной жизни, способной взаимодействовать с человечеством в той или иной форме! Энергетический паразитизм? Вряд ли, Таранис являлся богом галлов веками, народ процветал и преумножался! Значит, что-то забирая для себя, они — а Таранис наверняка не один! — способны делиться с нами!.. Чем? Эти законченные кретины, Гонилон, де Лангр и присные, сумели открыть Дорогу и позвать забытого Тараниса к нам, обратно! Но не дали ему ничего — не знали, что дать! А он брал, что находил! Не понимая, плохо это или хорошо для нас!

— Знали, — прошелестел Серенький, связанный по руками и ногам. Гийома Пертюи сицилийцы оставили в дальнем углу, при этом не спуская с пленника глаз. — Человечьи души. Замок Вермель. Те девятеро.

— Вероятно, я ошибся дважды и трижды, — скривился преподобный. — Этого аспекта предусмотрено не было. Значит, жертвоприношения — не преступная глупость де Лангра и не выдуманный тамплиерами ритуал... Что ж, пусть так. На-конь, мессиры! Навестим Тараниса в его собственном логове! Пускай я и предпочел бы остаться в нашем — безопаснее.

— Всё шутите, — буркнул Рауль.

— А вы предлагаете рыдать, мэтр?! На-конь, мессиры! В лес Дуэ! Туда, где истинная дорога к Таранису!

Арриго ди Джессо подвел к Раулю гнедого Инцитатуса — вот надо же, коняга уцелел в этом вселенском катаклизме, а внимательные и исполнительные братья-миряне не позабыли, о любимце мэтра.

Гийома Пертюи отправили в двуколку — итальянское новшество, колеса поставлены на ressort, особые пружины смягчающие ход. Присматривать на Сереньким доверили девице Жанин Фаст — не поедет же она верхом? Дамского седла в запасе нет.

Солнце так и не показалось из-за низких облаков. Цепочка всадников и следовавшая за ними двухколесная повозка, запряженная метисом фландрийского тяжеловоза и кастильца вышли на Камбрайский тракт — пустынный, благодаря подтаивающему снегу сизо-серый с густо-изумрудными купами ельников.

* * *

Такие встречи всегда случаются на перекрестках. Перекресток — символ разветвления и схождения, соединения неких отдаленных друг от друга областей. Символ всеобщей связи всего и вся, вечности, вытекающей из одного сосуда и вливающегося в иной. Крест — знак мира христианского, католического, существующего вопреки всем горестям и бедствиям.