Владислав Выставной - Убить зону

Тяжело дыша и отплевываясь, Мальцев процедил:

— Вы ответите за все это! До конца жизни будете на Колыме гнить! Вы даже не представляете, с кем связались!

— Позволь возразить, — деликатно сказал Маус. — Мы все очень хорошо представляем, в том числе и то, кто ты такой. Если тебе это интересно — вот подробности твоей собственной биографии, тобой же и написанной…

Маус сунул под нос капитану листок, исписанный им же, но уже будучи в генеральском чине.

— Но откуда… — выдохнул капитан. — Это же секретная информация!

— Вот именно, — веско сказал Маус. — Просто хотелось дать понять: мы не проходимцы, у нас к тебе серьезное дело. Готов слушать?

— Ну, допустим, — с каменным лицом произнес капитан. — Даже если это какая-то провокация…

— Думай как хочешь, — легко согласился Маус. — Антоха, как это называется по-медицински?

— Он должен создать себе удобную психологическую среду, — сказал Антонов. — В которую будем помещаться и мы. Это необходимо, чтобы не выпасть из ощущения реальности. Он сам додумает себе то, чего не расскажем мы.

— Видал? — Маус кивнул на Антонова. — А ведь всего лишь физиолог.

— Конкретнее! — потребовал капитан. — Что вам от меня нужно?

— Все, что нам нужно, это помочь тебе выполнить твои же служебные обязанности, — сказал Маус.

— Моя служебная обязанность — обезвредить вас, а при необходимости — уничтожить, — с вызовом сказал капитан. — Как потенциальную угрозу!

— Нет, — покачал головой Маус. — Твоя служебная обязанность — это безопасность на вверенном тебе участке. А именно — на Чернобыльской АЭС. И мы здесь для того, чтобы предупредить тебя о нависшей над ней угрозе…

— Диверсия? — моментально среагировал Мальцев.

 Маус переглянулся с Букой. Хороший вопрос. Что они знали об истинной причине катастрофы? Имела ли место диверсия? Конечно, нельзя исключать и этого. Но им были известны только официальные данные и кое-что еще из записки генерала. Из этого, пожалуй, и следовало исходить.

— Вы хотите сообщить о какой-то готовящейся акции? — снова спросил Мальцев. Он оживился: еще бы, разговор перетекал в знакомое ему русло. — Кто за этим стоит? Американцы?

— Все не так просто, — сказал Маус. Огляделся. — Смотрю, ты книгами весь обложился. Знаю — в академию поступать собрался. А хочешь, мы сделаем так, что тебя туда без экзаменов возьмут, да еще и внеочередное звание присвоят?

— Хватит заговаривать мне зубы, — резко сказал Мальцев. — Сообщайте что знаете! И развяжите меня — немедленно!

Маус с сомнением посмотрел на Монаха. Тот направился в прихожую и вернулся с ремнем с притороченной к нему кобурой, из которой торчала рукоятка пистолета. Достал пистолет, подкинул на руке и сказал:

— Можно и развязать — если шалить не будешь.

— Так сказать, в знак нашей доброй воли, — улыбнулся Маус.

Капитана развязали, но радости ему это, похоже, не прибавило. Он был погружен в какие-то сложные размышления, и ему можно было только посочувствовать: как бы ни развивалась ситуация, карьера его висела на волоске.

— Вот, значит, какая история, — сказал Маус. — Бука, изложи ему…

— На завтрашнее утро запланировано снижение мощности четвертого энергоблока, — заговорил Бука. — Это связано с экспериментом с системами безопасности. Ближе к ночи персонал заблокирует систему аварийной остановки реактора, хотя инструкция запрещает отключать эту систему во всех случаях. Одновременно персонал перекроет подачу пара на одну из турбин. Это будет эксперимент по замеру электрических характеристик работы турбины в режиме выбега. Если будет отключена система аварийной остановки реактора по сигналу прекращения подачи пара на последнюю турбину, произойдет катастрофа…

— Что за бред… — пробормотал капитан. — Что за катастрофа? Откуда такие подробности?

— Автоматика заглушила бы реактор, — продолжал Бука. — Но персонал предполагает повторить эксперимент несколько раз на различных параметрах управления магнитным полем генератора. Так что реактор практически остается без контроля.

— Откуда ты знаешь про эксперимент? — насупился капитан. Он тяжело дышал, ему было непросто контролировать себя. Монах осторожно приблизился к нему, стараясь держать Мальцева под контролем.

Бука не слушал его, он продолжал монотонно излагать:

— В час двадцать три поток воды через активную зону реактора значительно уменьшится. Начнет нарастать парообразование. Три группы стержней автоматического управления пойдут вниз, но остановить нарастание тепловой мощности реактора не смогут, их уже будет недостаточно. Начальник смены, поняв происходящее, прикажет нажать кнопку АЗ-5. По этой команде стержни управления с максимальной скоростью опустятся вниз. Такое массированное введение в активную зону реактора поглотителей нейтронов должно прекратить процессы ядерного деления. Но к этому времени начнется саморазгон реактора.

Бука сделал паузу, коротко посмотрел на товарищей и продолжил:

— Тепловая мощность достигнет 530 мегаватт и будет нарастать дальше. Сработают две последние системы аварийной защиты — по уровню мощности и по скорости роста мощности. Но обе эти системы управляют выдачей сигнала АЗ-5, а он был еще три секунды назад подан вручную. В доли секунды тепловая мощность реактора возрастет в сто раз и будет нарастать. ТВЭЛы раскалятся, разбухающие частицы топлива разорвут оболочки ТВЭЛов. Давление в активной зоне многократно возрастет. Начнутся химические реакции воды с ядерным топливом, разогретым графитом и цирконием. В ходе этих реакций произойдет бурное образование водорода и окиси углерода. Давление газов в реакторе приподнимет крышку реактора весом около тысячи тонн, оборвутся все трубопроводы. Газы, находящиеся в реакторе, соединятся с кислородом воздуха, образовав гремучий газ, который из-за высокой температуры мгновенно взорвется. Крышка реактора подлетит, повернется на девяносто градусов и упадет вниз. Разрушатся стены и перекрытие реакторного зала. Из реактора вылетят обломки находящегося там графита, раскаленных ТВЭЛов. Они упадут на крышу машинного зала и другие точки, образовав около тридцати очагов пожара. А в час тридцать ночи двадцать шестого апреля к месту пожара выедет первая пожарная команда лейтенанта Правика…

Повисла тягостная пауза. Обалдевший Мальцев смотрел на Буку, как на безумца. Наконец он произнес:

— Я все могу понять — и ваши идиотские, совершенно необоснованные предположения, и странную хронологию этой предполагаемой аварии, которой не было и, очевидно, не будет. Но откуда, скажите на милость, вы знаете, кто именно, и во сколько выедет на тушение… гм… пожара?