Сьюзен Коллинз - Воспламенение

Его обращение к ребенку сигнализирует, что наш перерыв от Игр закончен. Он знает, что зрители будут задаваться вопросом, почему он не использовал самый убедительный аргумент в из своего арсенала. Это должно подействовать на спонсоров.

Но когда я растягиваюсь на песке, я думаю, могло ли это быть чем-то большим? Вроде напоминания о том, что когда-нибудь я смогу иметь детей от Гейла? Ну, тогда это было ошибкой. Потому что именно это никогда не было частью моего плана.

К тому же, если только один из нас сможет быть родителем, для всех очевидно, что это должен быть Пит.

Пока я засыпаю, я пытаюсь представить мир, где-то в будущем, в котором нет ни Игр, ни Капитолия. Место, похожее на луг из той песни, которую я пела Руте, пока та умирала. Место, где ребенок Пита будет в безопасности.

Когда я просыпаюсь, я испытываю недолгое, восхитительное чувство счастья, которое каким-то образом связано с Питом. Счастье, конечно, является чем-то совершенно нелепым в этом месте, потому что, если вещи пойдут своим чередом, через пару дней я буду мертва. Мне повезет, если у меня получится устранить оставшихся игроков, включая себя, и добиться того, чтобы Пит был коронован как победитель Двадцатипятилетия Подавления. Тем не менее, чувство такое неожиданное и такое приятное, что я цепляюсь за него хотя бы на пару мгновений, прежде чем твердый песок, жаркое солнце и моя зудящая кожа потребуют возвращения к реальности.

Все уже встали и наблюдают за тем, как на берег спускается парашют. Я присоединяюсь к ним. Это еще одна поставка хлеба. Точно такая же, как та, что мы получили вчера вечером. Двадцать четыре булочки из Дистрикта-3. Теперь у нас всего тридцать три. Каждый из нас берет по пять, восемь остается про запас. Никто не говорит об этом, но восемь прекрасно поделиться после следующей смерти. Так или иначе, при свете дня шутка о том, кто будет потом есть эти булочки, утрачивает свой юмор.

Как долго мы сможем сохранять свой союз? Не думаю, что кто-то ожидал, что число трибутов сократиться так скоро. Что, если я не права в том, что остальные защищают Пита? Что если все это было лишь случайностями, или стратегией завоевать наше доверие, чтобы сделать нас легкой добычей, а если я вообще не понимаю, что происходит? Стоп, никаких «если» на этот счет. Я не понимаю, что происходит. А если я не понимаю, самое время нам с Питом убираться отсюда.

Я сажусь на песок рядом с Питом, чтобы съесть свои булочки. По какой-то причине мне трудно смотреть на него. Может, это из-за поцелуев прошлой ночью, хотя в том, что мы двое целуемся, нет ничего нового. Для него это, наверно, даже не было чем-то особенным. Может, это из-за того, как мало у нас осталось времени. И как мы разберемся со своими противоречащими друг другу намерениями, когда дело дойдет до того, что нам придется решать, кто переживет эти Игры.

После еды я беру его за руку и тащу к воде.

— Пошли. Я буду учить тебя плавать. — Мне нужно отвести его подальше от других, чтобы мы смогли обсудить наше отделение. Мы должны будем быть очень находчивы, потому что, как только остальные поймут, что мы расторгаем договор, мы сразу же станем мишенями.

Если бы я действительно учила его плавать, я заставила бы его снять пояс, потому что тот держит его на воде. Но какое значение это имеет теперь? Так что, я лишь показываю ему основной гребок и велю практиковаться, плавая туда сюда в воде по пояс. Сначала я замечаю, как Джоанна настороженно следит за нами, но, в конце концов, она теряет к нам интерес и уходит, чтобы вздремнуть. Финник плетет новую сеть из лиан, а Бити играет со своим проводом. Я понимаю, что время пришло.

Пока Пит плавает, я замечаю кое-что еще. Мои оставшиеся струпья начинают отшелушиваться. Осторожно потирая горсткой песка свою руку, я счищаю последние чешуйки и открываю под ними новую кожу.

Я останавливаю тренировку Пита под предлогом демонстрирования ему, как избавиться от оставшихся струпьев, и, пока мы очищаем себя, я затрагиваю тему побега.

— Слушай, осталось всего восемь. П¬о-моему, самое время уходить, — говорю я очень тихо, хотя и сомневаюсь, что кто-то из трибутов сможет меня услышать.

Пит кивает, и я вижу, что он рассматривает мое предложение. Взвешивает все за и против, наши шансы.

— Вот, что я тебе скажу, — говорит он. — Давай останемся, пока не погибнут Брут и Энобария. Я думаю, Бити пытается соорудить какую-то ловушку для них. А потом, я обещаю, мы уйдем.

Я не совсем уверена. Но если мы уйдем сейчас, у нас будут две компании соперников. Может быть, даже три, потому что, кто знает, что там с Чэфом. Да еще часы. И надо подумать о Бити. Джоанна привела его только из-за меня, и если мы уйдем, она, конечно же, убьет его. А потом я вспоминаю. Я не могу защитить и Бити. Победитель может быть только один, и это должен быть Пит. Я обязана с этим смириться. Я обязана принимать только те решения, которые связаны с его выживанием.

— Хорошо. Мы останемся, пока профи не будут мертвы. Но потом — это все. — Я поворачиваюсь и машу Финнику. — Эй, Финник, иди сюда! Мы выяснили, как снова сделать тебя хорошеньким!

Трое из нас отскребают все струпья со своих тел, помогая друг другу очистить спины, и выходят из воды такими же розовыми, как небо. Мы снова намазываемся лекарством, потому что кожа кажется еще слишком тонкой для солнечного света, но теперь это и в половину не так ужасно, как раньше, к тому же, будет хорошим камуфляжем в джунглях.

Бити подзывает нас и, оказывается, за все эти часы игры с проводом он действительно придумал план.

— Я думаю, все мы согласны, что наше следующая работа состоит в том, чтобы убить Брута и Энобарию, — говорит он мягко. — Я сомневаюсь, что они снова нападут на нас открыто, когда мы настолько превосходим их численностью. Мы могли бы разыскать их, но мне кажется, это опасная и утомительная работа.

— Думаешь, они поняли про часы? — спрашиваю я.

— Если и нет, то скоро поймут. Ну, возможно, не так определенно, как мы. Но они должны знать, что хотя бы некоторые из зон подвержены нападению и что эти нападения периодически повторяются. Кроме того, тот факт, что наш последний бой был прерван вмешательством распорядителей Игр, тоже не остался незамеченным ими. Мы-то знаем, что это была попытка дезориентировать нас, но они должны задаваться вопросом, для чего это было сделано, и такие мысли тоже могут привести их к выводу, что арена — это часы, — говорит Бити. — Таким образом, я думаю, что лучшим выходом для нас будет устроить свою собственную западню.

— Подожди. Дай мне разбудить Джоанну, — говорит Финник. — Она будет просто в бешенстве, если посчитает, что пропустила что-то важное.