Дмитрий Силлов - Закон Меченого

Корень выдохнул и утер рукавом кровь с бороды. После чего, шагнув вперед, выдернул из спины трупа широкий боевой нож.

— Неплохой удар, Редактор, — сказал он, вытирая кровь с клинка длинной полой черного пальто. — Забирай свое оружие, теперь это твой талисман на всю жизнь.

Молодой сталкер ватными руками принял нож и только с третьего раза смог вложить его в кожаный чехол, висящий на поясе.

— К-как ты меня назвал? — переспросил он, слегка заикаясь.

— Только Редактор может убить настоящего писателя, — наставительно произнес старший группы, ставя «Вал» обратно на предохранитель. — По-другому с ними не справиться.

— И… ты знал? Все это время знал и ничего мне не сказал?!

— А чего говорить? — пожал плечами Корень. — Риск благородное дело, вот я и поставил на «отмычку», который в свободное время пытался писать рассказы на сигаретных пачках. Редакторы в основном получаются из потенциальных писателей, тех, что по каким-то причинам ими не стали. Хотя иногда бывает, что им удается совмещать убийство с созиданием. И тогда получается самый сильный и могущественный монстр, которого может породить Зона. Ведь в его власти как убивать писателей, так и давать жизнь новым, и при этом они не забывают создавать свои собственные миры. Но не переживай, это не твой случай. Ты лишь убийца, как и все мы в активной Зоне. Так что с новым именем тебя, сталкер. А сейчас пошевеливайся, нам еще периметр разминировать надо. Того и гляди, какая-нибудь тварь ненароком подорвется, а это нам с тобой, напарник, прямой убыток.

Виктор закрыл книгу и положил на простыню. Писатель из рассказа напомнил ему персонажа давнего фильма о сталкерах, про который упоминал Бехрам. Фильм давно забыт, а его герои живут — и в этом мире, и в соседних. И сами продолжают создавать новые миры.

А еще в голове Виктора всплыли слова рыжебородого сталкера, с которым Виктор познакомился у Вечного костра. Корень, Легенда Зоны, который ничего не помнит о своем прошлом. Может, оно и к лучшему, что не помнит?

Может, и так, но решать это не Виктору. Тем более что рыжебородый сталкер как чувствовал, обращаясь к нему с просьбой. Что ж, перед тем как покинуть Зону навсегда, у бывшего майора Савельева появилось еще одно важное дело…

Прошло два дня. За это время все успели отдохнуть и подлечить раны. Совершенно случайно на глаза Сахарову попались документы из моего рюкзака вместе со старой фотографией Выброса. Он долго держал в руках снимок, сличая его с тем, что отснял профессор Круглов. На мой взгляд, они были абсолютно идентичными. Но профессор ничего не сказал по этому поводу, просто бережно отложил в сторону потертую фотографию и принялся листать документы.

Через несколько минут его руки начали мелко трястись, но он продолжал лихорадочно перелистывать страницы. Я с удивлением наблюдал за стариком. Наконец он с видимым усилием оторвался от документов и незамедлительно поинтересовался, сколько я за них хочу. Чисто смеху ради я назвал сумму в миллион евро — и через час профессор Круглов сообщил мне номер счета в офшорной зоне, на который переведена озвученная сумма. Я лишь пожал плечами — Зона такое место, где чудеса случаются настолько часто, что просто перестаешь им удивляться.

Наконец мы отправились обратно. Группа Меченого единогласно решила проводить меня к небольшому кордону у села Терехова, что стоит на Болотах, и заодно навестить Доктора. Конечно, база Сахарова была в Зоне оплотом аллопатической медицины, даже раны Клыка и Японца за пару дней почти затянулись. Но все же сталкеры больше доверяли искусству Болотного Доктора. Народная медицина — она всегда ближе к народу.

От базы ученых до Болот мы прошли без приключений. Проводник знал такие тайные тропы, о которых даже не подозревали самые опытные сталкеры.

— Прям будто не Зону с севера на юг пересекли, а в турпоход сходили, — пошутил Клык.

— И слава Черному Сталкеру, что так, а не иначе, — буркнул на это Меченый. — Не навоевался еще, что ли?

— Навоевался, — покладисто согласился сталкер. — Но война ж для мужика как водка — чем больше пьешь, тем больше хочется, хотя знаешь, что вредно.

Меченый покачал головой и ничего не ответил. Я знал — он глубоко переживал смерть Выдры и во всем винил только себя…

Заночевали мы недалеко от Рассохи, а рано утром уже были возле домика Болотного Доктора. Встречать нас вышел сам хозяин лично.

— Я все знаю, — вместо приветствия сказал Болотный Доктор. — Проходите.

Мы прошли в гостиную, где был накрыт огромный стол, на середине которого стояла большая бутыль, наполненная мутноватым содержимым, в окружении семи граненых стаканов. Также на столе лежали нарезанная ломтями свежая булка черного хлеба и огромный шмат настоящего деревенского сала. Так по обычаю встречают закадычных друзей, вернувшихся живыми с войны.

— Угощайтесь, — сказал Доктор. — Мы подойдем позже вместе с горячим.

И махнул мне рукой — идем, мол…

Мы стояли на больничной половине дома возле койки, которая снилась мне не одну ночь. Сорок пятая так и не пришла в себя. Тщательно расчесанные волосы окаймляли бледное лицо. От густых ресниц на щеки ложились чуткие тени, шевелящиеся при неверном свете свечи и от этого казалось, что девушка вот-вот откроет глаза. Но впечатление было обманчивым, как и любой мираж, выдающий желаемое за действительное.

— Я все знаю, — повторил Доктор. — Поэтому не стой столбом и давай его сюда.

Я непонимающе уставился на него.

Доктор нахмурился и ткнул пальцем в контейнер на моем поясе — мол, так уж прям трудно догадаться, о чем разговор идет?

Я открыл крышку и протянул ему облученные Монолитом «Мамины бусы», еще не совсем понимая, что он собирается с ними делать. Доктор, недолго думая просто разорвал их, а после соединил на шее девушки, так и не вышедшей из комы…

Каждый в Зоне знает, что если артефакт светится сам собой голубоватым светом, словно кварцевая лампа, то переносить его надо только в тройном контейнере, а уж надевать на шею — это вообще чистое самоубийство. Через час, а может и того меньше, острая лучевая болезнь обеспечена, и, чем страшно мучиться перед смертью, проще сразу застрелиться.

Но в то же время «Чистое небо» не раз спасал мне жизнь, я неоднократно держал его в руках и пока что жив. Может, и этот артефакт, порожденный Монолитом, обладает схожими свойствами и не является переносчиком концентрированной смерти?

Разрыв между бусинами сросся на глазах. А потом я увидел, как дрогнули ресницы Сорок пятой.