Стас Северский - Историк

— Ко мне или к ним?

— Пока еще к ним… Вернее, к вашему Шлаку, ведь он один обладает уникальным разумом машины, подобной человеку… Позвольте мне украсть его у вас на несколько минут…

— На кражу позволения не просят, Радеев.

— Ну вы уж не поскупитесь на слова, очистите мою совесть согласием передать его в мое распоряжение… Тогда мне не придется похищать его тайком, причиняя вам излишние хлопоты, — ведь разбираться с похищениями такая морока…

— В этом я вам верю — в этом деле у вас, определенно, опыт серьезнее моего, Радеев.

— Ваша проницательность заслуживает уважения… Видите, я снова вошел в ваше положение — войдите и вы, наконец, в мое…

— Договорились, Радеев. Как вы говорите, — делу время потехе час. Так берите на потеху моего «щенка», пока я буду заниматься делом.

Радеев улыбнулся, заглядывая мне в лицо, но эта улыбка получилась у него излишне хищной.

— Боюсь, вы наше присловье употребили не в обычном его смысле — неверно, так скажем…

— А вы не бойтесь, Радеев.

Он остался стоять у меня за спиной, сконфужено разводя руки… Шлак, стоящий у его ног задрав голову, еще раз скрипнул подергивающимся веком… А я отослал Хэварта к капитану с заводского контроля — пусть разбираются, долго и усердно проверяя все тонкости, пока техника работает неисправно… А меня ждет этот бестолковый солдат, готовый сделать все, что я ему скажу… Единственное, что беспокоит меня, — сможет он сделать то, что мне нужно, или нет… Я не потребую от него ничего сложного для нормально функционирующего человека, но он — поврежден и может не справиться…

— Воробьев, подойди. Встань здесь и подними глаза.

— Да, полковник…

Я всмотрелся в его фон, он — почти пуст, почти чист… Мысли этого солдата крайне скудны…

— Ты умеешь составлять мысленные отчеты?

Солдат замялся…

— Не очень…

— Записываешь лишнее мысли?

— Нет, наоборот… Но я научусь…

— Не волнуйся, все в порядке. Я научу тебя. Позже. А сейчас забудь об этом.

— Забывать мне легко, полковник, а запоминать…

— Я научу тебя помнить. Но позже. А сейчас меня ждет офицер Хантэрхайма. Принимайся за настройки — пора его разбудить.

Солдат не только успокоился, но и обрадовался. Это точно выбьет из его дырявой головы все мысли и не оставит в его разуме четкой памяти… Он не способен стереть отчетную память ошейника, не способен и подчинить память, направляемую в отчет… Но он не оставит начальству ненужные мне воспоминания. С командиром он поделится разве что мечтами, заполонившими его слабый ум. Можно считать, что я здесь один — один с этим еще неживым человеком, офицером S9… И сейчас я посмотрю в глаза этому человеку, которому суждено мной перевернуть этот мир…

— Загрузка.

— Есть загрузка.

— Готовность.

— Есть готовность.

— Активация.

— Есть активация.

Я с напряжение всмотрелся в открытые глаза офицера, устремленные еще в пустоту…

— С пробуждением вас, Айнер.

Офицер наставил на меня светлые глаза, как оружие…

— Обойдемся и без этого, полковник.

— Называйте меня Готфрид Грабен.

— Мне не придется вас так называть. Мне вообще вас никак называть не придется. Я должен идти и не думаю, что мы с вами еще встретимся. Меня ждет вечная война, а вас… Черт… Я не знаю, что вас ждет.

Нет, это не тот взгляд, не тот ответ, которого я ждал… Похоже, что-то пошло не так, как я планировал… Его ответ звучит неожиданно и — даже угрожающе…

— Что вы имеете в виду, Айнер?

— То, что не знаю, что вас ждет.

— Не знаете, что делают нейропрограммисты высшего офицерского состава?

— В общем — знаю. А вот, что делаете конкретно, вы — понятия не имею.

— То же, что и остальные.

— Что-то не похоже. Вернее, вы — не похожи.

— А на кого же я тогда похож, Айнер?

— На черта. Не на того, кто из хромых и косых шутников. На главного и серьезного — того, кто не хромает и не косит, а заставляет хромать на ногу и кривить глазом других чертей.

— Вы считаете, что эта ваша гипотеза основательна, Айнер?

Он указал мне прищуренным глазом на свору «собак», брошенных Шлаком и разбредшихся вокруг меня…

— У вас в подчинении полно «чертей» — и все они — хромые и косые.

— А вы прежде, чем начать надо мной насмехаться, не подумали, что вашу память мог прописать именно я?

— Насмехаюсь над вами не я, а вы — насмехаетесь над собой правдой, которую я вам просто констатирую. И вообще… Может, вы один выставили из головы на всеобщее обозрение целый отряд злых шуток в образе «собак», но в голову такие шутки забредают — не вам одному. И не у вас одного они в темницах головы долго не томятся.

Я замолчал, размышляя, а он сошел с вертикальной установки и встал перед растерянным солдатом…

— Ты что стоишь, когда время идет?!

— Я…

Айнер не дождался даже ответа — он вырвал у Воробьева из рук приготовленное для него обмундирование… Нет, я ждал не такого… Нет, не такого…

— Стойте, Айнер. Вам рано идти.

— Через час я должен вступить в должность — это мой долг. И времени мне хватит — только долететь до Хантэрхайма.

Я свел на офицере сканирующий взгляд, вчитываясь в его мысли… Они открыты мне, но — непроницаемы для меня, подобно ночному мраку… Именно так мы смотрим во мглу — смотрим на все, но не различаем ничего… Мой разум не может прочесть его мыслей, как глаза не могут видеть в темноте… Моему разуму нужно время, как и глазам, всматривающимся в ночь…

— Стойте, Айнер. Я вынужден вас задержать. Мне нужно провести некоторые тесты.

— Проводите. Я вам для этого не понадоблюсь. Я в ваших тестах ничего не смыслю.

Нет, я не понимаю его мыслей. Возможно его мысли — не непроницаемый мрак, а ослепительный свет — смотря на него, нужно не открывать, а прикрывать глаза… Да, нужно проверить такой взгляд… Только мне и после этой пробы ничего не стало ясно… Я планировал его ровно мыслящим, равно распределяющим и свет, и тьму… А получился он… Нет, я не понимаю… Он с пугающей скоростью перестраивает мысли, перенаправляя их на непроходимые для меня пути, просто, постоянно… Это не размеренный ход мыслей, рассчитанный мной, — это похоже на перепады напряжения в электросети… Да, это скачки, незаметные сразу только из-за скорости… из-за частоты… С этим открытием в мое сознание закралась мысль, что я, решая одну загадку, только создал — другую…

— Стойте, Айнер! Вы не имеете права уйти, прежде чем я отпущу вас.

— Я возьму это право у вас, как взял эту шинель у солдата, не сообразившего, что у меня нет времени ждать ваших действий, — у меня есть время только действовать!