Дмитрий Самохин - У смерти твои глаза

– Готово, – крикнул он. – Выпить найдется?

Один из бойцов протянул ему фляжку. Ваня скрутил колпачок и присосался к горлышку. У него ходили ходуном руки. Опустошив фляжку, он вернул ее хозяину.

– Здесь все. Разберите взрывчатку. И погрузите ее на катера. Чтобы ни грамма не осталось, – распорядился Дубай.

– Не думаю, что это стоит делать, – возразил я.

– То есть? – обернулся ко мне Ваня.

– Нам понадобятся доказательства того, что здесь готовилось. Если разобрать заряд, то их не будет. Дубай ухмыльнулся.

– Ты прав, – сказал он.

Я достал трубку, визитную карточку полковника Абрикосова и набрал его номер. Ответили сразу же. Я представился и, игнорируя его насмешливый голос, сообщил, что подтверждение моих слов он может найти по адресу: Дамба… После чего разъединился.

– Через полчаса здесь будут кишмя кишат люди ФСБ, – сообщил я.

– Значит, пора сваливать, – резюмировал Дубай.

Мы поспешно покинули туннели дамбы. Бойцы собирали своих товарищей. Оставлять убитых на поле боя – дурная примета. Я склонился над телом Ираклия Стеблина и взвалил его себе на плечо. Ужасная тяжесть, но я распрямился и побрел к «икару». Я оставил его лежать на палубе. А сам прошел в капитанскую рубку.

Дубай и Гонза вошли следом.

– Так. С дамбой мы разобрались. Теперь осталось нанести визит Ульяну Мертвому, – сказал Дубай.

– У нас бойцов почти не осталось, – возразил Гонза.

– Ребята, что участвовали в бою за дамбу, не пойдут с нами. У дома Мертвого ждут свежие силы.

Я сел за штурвал. И вспомнил о фотографии, которую мне протянул перед смертью Ираклий. Я достал снимок и удивился. С фотографии на меня взирала Таня. Моя Таня. Значит вот где пропадал последнее время, Стеблин! Я почувствовал горечь и убрал фотографию.

Я завел мотор катера и отчалил от дамбы.

Дом Ульяна Мертвого находился в одном из самых фешенебельных кварталов города. Здесь жили люди, чей уровень благосостояния много превышал среднюю черту. Рядом с внешне неказистым двухэтажным особняком Мертвого, окруженным высоким каменным забором и по периметру камерами слежения, обитали два финансиста, три нефтяных магната, один банкир, да полицейские высокие чины, которым наше вторжение на частную территорию явно пришлось бы не по вкусу. Но медлить было нельзя. Ульян – матерый, тертый жизнью волк – мог почувствовать запах опасности в воздухе и упорхнуть. Только туг его и видели. А иметь такого опасного врага на свободе безумно и опасно.

«Икар» бесшумно подошел к флотилии кораблей, скопившихся в отдалении от холма. Дубай покинул на время нашу палубу, перескочив на соседний катер. И мы остались вдвоем с Кубинцем. Молчали. Любой разговор в этот момент казался неуместным. Каждый по‑своему переживал смерть Ираклия Стеблина. Я смотрел на Гонзу и видел в нем человека, предрекшего гибель друга. Вот мы снова остались вдвоем. Наверное, это рок, что вновь и вновь все возвращается к исходному числу.

Я не сближайся с Ираклием, как Гонза. Поэтому мое чувство утраты было куда меньшим, чем у Кубинца. Я размышлял о том, как и когда познакомились Татьяна и Ираклий. А быть может, они были знакомы всегда и, когда она спала со мной, где‑то в глубине души держала воспоминание о Стеблине. Воистину загадка из загадок. Но в конце концов, когда я находился с ней, то никак не мог избавиться от воспоминании об Ангелине, да и не хотел, если честно. Во мне ожила злость. Я сотрудничаю с людьми лишившими меня самою близкого мне человека. Поквитаться с ними. Да! Я мечтал об этом Только сперва закончу с Мертвым и ею хозяином, а потом обдумаю способ поквитаться с Гошей Качели и его прислужниками.

Дубаи появился на палубе «икара» с новостью:

– Два часа назад к причалу дома Мертвого подошел катер. Он высадил двух человек. Кто такие, неизвестно. Но сделано это было тайно, чтобы никто не видел. Так что есть вероятность того, что у Мертвого в гостях тот самый хозяин, которого ты пытался безуспешно вычислить.

Я молчал.

Дубай злорадствовал.

– Я распорядился относительно дальнейших действий, – сказал Ваня. Я молчал. Дубай скалился.

– Через десять минут начинаем штурм, – пытался меня заинтересовать Дубай.

– Что ж, вперед, под танки, – разразился я сентенцией.

– Что это значит? – насторожился Ваня.

– Только то, что мы никуда не идем. Мы останемся снаружи и понаблюдаем, как оперативно вы действуете.

Кубинец бросил на меня удивленный взгляд, но промолчал. Он уже привык к моим неожиданным и странным поступкам.

– Твое право, Туровский. Твое право. Ты уже сделал все, что мог. О гонораре можешь не беспокоиться. Качели всегда платит по своим счетам, – брезгливо процедил сквозь зубы Дубай.

– Качели мне ничего не должен. «Икар» мой, а в остальном мы в расчете. – Я помолчал минуту, а потом добавил: – Да! Кстати! Передай Качели, что я тоже всегда плачу по счетам!

Дубай недоуменно хмыкнул и исчез из рубки.

– И что на этот раз: какое‑то смутное чувство или как всегда блоха под седло попала? – ехидно поинтересовался Кубинец.

– Наше участие в этой операции уже излишне. Дубай сам прекрасно справится. К тому же что‑то подсказывает мне, чго Ульян Мертвый не переживет эту ночь. Если дело запахнет жареным, а оно именно так и благоухает, то все самое интересное мы увидим снаружи. Вон у того причала, где качается маленький катерок.

Я приблизил на экране компьютера изображение одинокого катера, что стоял втени и не был виден издалека. Только при приближении из сумрака выступили расплывчатые очертания корабля.

– Вот ведь орлиный глаз, а я и не заметил. – Гонза Кубинец хлопнул себя по колену.

А тем временем операция началась. Малым ходом один за другим катера кочевеевцев подходили к причалу Мертвого и высаживали бойцов. На причал выпрыгивали ребята в черном с автоматами наперевес и растворялись в темноте. Катер отходил, а его место занимал новый, не менее полный. Так повторялось раз восемь, пока все причалы не заполнились камуфлированными бойцами. Мы с Гонзой могли наблюдать за ними через дисплей бортового компьютера. Бойцы собрались в три штурмовые группы и тронулись к дому. Они карабкались как жуки на гору, где стоял особняк, чьи окна первого этажа ярко горели, а на террасе прогуливались мужчины в костюмах с короткоствольными автоматами.

– Вот и все. Сейчас начнется, – предсказал я.

Я услышал, хотя это и невозможно, как засвистели в воздухе ножи, и типы, что охраняли террасу, рухнули на каменный пол. Но у одного из штурмовиков рука дрогнула. Нож ударил противнику в плечо, и это дало ему возможность издать вопль ужаса и удивления. Второй нож прервал крик, но фора внезапности была потеряна. Штурмовики ринулись вверх по склону холма. Прыгали через перила на террасу и вышибали дверь. Большая часть бойцов уже проникла в дом. Застучали автоматные очереди. В ответ огрызнулись одиночные пистолетные и проквакал глухо автомат, пока не захлебнулся. То ли его обладатель уснул навсегда, то ли патроны кончились.