Сквозь огонь - Александр Владимирович Мазин

Но волок есть волок. Никуда не денешься. А впереди еще три. И только у одного стоит крепость, в которой имеется гарнизон и, главное, тягловый скот. А от здешнего поселения остались лишь развалины. Копченым волоцкий доход не нужен. Они работать не любят. Они любят убивать.

Поэтому те, кто хочет выжить, должны научиться убивать лучше степных разбойников. И, может быть, тогда здесь встанет городок. И земля, которая здесь ничуть не хуже, чем в византийской Фракии, будет растить не дикую траву, а пшеницу.

Но это случится очень нескоро. А пока надо навалиться грудью на ременную петлю и под бодрые выкрики: «Пошел! Пошел!» тянуть по скрипящим каткам многотонную махину драккара. И радоваться, что это всего лишь драккар, а не трехпалубный имперский дромон.

Правда, кому тянуть «Хродгейр», нашлось и без Сергея. Из его людей в «Эй, ухнем» поиграли только четверо. Да и то по собственной инициативе. В хузарском караване бурлаков хватало. А вот воинов было маловато. Опять-таки освобожденные купцы охотно впряглись помогать. Вот кто был счастлив до недержания. Угодить в плен к копченым – лютая участь.

Но радовались не все. Один из спасенных купцов сидел на земле и плакал. А два часа назад предлагал Ререху все, что у него было припрятано, а потому не отнято печенегами. Три гривны серебром, если варяги догонят степняков и спасут его дочь.

– Пригода, Пригода ее зовут! Беленькая сама, глаза васильковые!

– Человек, – сказал ему Ререх. – Оглянись. Ты думаешь, что мы поставим корабли на колеса и помчим по степи под парусом?

Купец сник. Сообразил, что четверых пойманных Машегом лошадок маловато для погони. Тогда он сел на траву и заплакал.

Ререху было жаль девку. А вот ее отца – нет. Знал же, куда идет. Зачем взял с собой дочь?

Праздник Солнцеворота отметили в Родне. До Киева оставалось не так уж далеко, чуть больше сотни километров, но командование соединенного отряда с полного одобрения дружинников и хирдманов решило: остановимся здесь.

Сергей неплохо знал Родню по прошлой жизни. Именно за этими стенами отсиживался, вернее, будет отсиживаться неудачник Ярополк, пока голод не отдаст его в руки брату Владимиру, который даже и не подумает штурмовать Родню, губя своих людей. В том числе и тех, кто укрывался за этими стенами. А стены были хороши. За ними можно не опасаться даже целой орды степняков.

Город был под Киевом, но рулили здесь и в округе не варяги, а полянский старшина.

Тем не менее и варягов и нурманов в Родне приняли хорошо. Праздник же!

И отпраздновали лихо. По-варяжски лихо. И Перунову пляску отожгли всей дружиной. Включая нурманов. Те, хоть Перуну не кланялись, но в круге были не хуже. А уж как княжич Трувор с Грейпом на пару сплясали! Сталь гудела в воздухе, будто сотня шмелей.

Повеселились на славу и во славу. Объелись, обпились, а уж девок… Даже Машег к концу седмицы к Сергею в шатер заполз, прохрипел: «Больше не могу», и уснул. Без штанов, в одной исподней рубахе. Как карапуз трехлетний.

В общем, сначала в Родне задержались, а потом и в Киеве. Но тут уже с конкретной целью. Очень хотелось дождаться Олега и задать ему кое-какие вопросы. И Сергею хотелось, и братьям-княжичам, а особенно полоцкому князю Веремуду, который наконец-то определился, по какую сторону Кромки останется, и пошел на поправку.

Нельзя сказать, что время проводили скучно. Княжичи, к примеру, целыми днями пропадали на охоте. В основном в компании князя Игоря. Сергей тоже к ним присоединялся время от времени. Когда не был занят собственной дружиной и всякими торгово-промышленными делами. Он даже подружился с младшим партнером Олега по великому княжению. Уж не знаю, что там о нем наговорили братья, но Игорь кичиться происхождением и положением перестал и теперь относился к Сергею почти как к равному. И в этом качестве стал куда более приятен для общения.

Впрочем, Сергей и из той, прежней жизни помнил, что великий князь был не таким уж плохим человеком. Разве только как правитель слабоват. Хотя с кем сравнивать…

Они были не единственными, кто выжил в ромейском походе. К удивлению Сергея, ромеям удалось уничтожить не больше трети кораблей.

И далеко не все вернувшиеся были в минусе.

Тот же Фарлаф черниговский хоть и потерял шесть лодий, зато награбил изрядно: на два десятка хватит. И большую часть дружины он тоже сохранил. Выловили своих из моря примерно по той же схеме, что и Трувора.

Фарлаф в Киеве не задержался. Попировал разок в Детинце и ушел наверх, в свою вотчину.

Олеговы же русы пришли домой едва ли не последними. Они тоже потеряли где-то треть личного состава, причем бо́льшую часть – когда прорывались мимо замыкающего кольцо византийского флота. Но великий князь все равно был доволен. Вел себя так, будто одержал великую победу.

И оправдываться перед пострадавшими союзниками не собирался.

Однорукого Веремуда, например, сунувшегося к нему с жалобами на потери и увечье, послал без всякой деликатности… Домой, лечиться.

А вот белозерских великий князь принял охотно и даже в личном «кабинете», светлице для особо близких и доверенных.

Пригласил всех: княжичей, Сергея, Ведмунда… И даже Сигварда за компанию.

И юлить не стал. На прямо заданный Ререхом вопрос так же прямо и ответил. Да, знал. И что будет, тоже знал. Никакой импровизации. Точный расчет.

– Ты угадал, – сказал Ререху великий князь. – Когда мне поведали, что хузары не с нами, я понял: нам ромеев не нагнуть.

– Но похода не отменил?

– С чего бы? Нагнуть нельзя, но поглядеть-то можно.

– Спросил бы, я б тебе рассказал, – подал голос Сигвард. – Я, конунг, там немало лет прожил.

Олег усмехнулся.

– Знаю, – сказал он. – И наслышан. Но пока сам не увидел, не ведал, насколько ромеи богаты и насколько сильны.

– Миклагард неприступен, – сказал Сигвард. – Теперь ты это знаешь.

– Серьезная крепость, – согласился великий князь, потрепав по голове льнувшую к нему борзую. – Силой нам эти ворота не открыть… Но мы и не будем, – добавил он после паузы.

– А что будем? – поинтересовался внимательно слушавший Трувор.

– То, что нельзя взять силой, можно взять хитростью, – ответил Олег. – А когда нельзя взять ни хитростью, ни силой, что тогда?

– Тогда, – сказал Сергей, – можно поступить по-нурмански.

– Это как? – спросил Трувор.