Броня Презрения - Дэн Абнетт

— Ты с нами? — спросил он.

Нихтгейнец кивнул. — Я – анкюнде, — через мгновение сказал он, слегка напрягаясь, чтобы произнести слова на Низком Готике, — и этот мир заканчивается.

— Герюн, итте персист лонге, фоереффер, — сказал Гаунт.

Эзра покачал головой, и пошел вниз по дорожке между платформами, уходя из лагеря.

— Десять минут! — крикнул Гаунт ему вслед. — Если ты отправляешься с нами, у тебя есть десять минут! — Эзра обернулся и кивнул. Затем он пошел дальше, в болотный лес.

— С вашего разрешения, — сказал Гаунт, — я отвожу свои силы и возвращаюсь в Кантибл. — Велт был в одной из больших палаток, которую установила Инквизиция, читающий планшеты с данными. Агенты, аналитики и солдаты Инквизиции приходили и уходили. Место было хорошо освещено, а отпугивающие насекомых устройства жужжали и трещали у стоек крыши.

— Император защити тебя, — ответил инквизитор. — Спасибо тебе за твой вклад. — Гаунт пожал плечами.

— Я полагаю, что работа здесь займет какое-то время, — сказал Велт, все еще отвлеченный на документы. — Великое дело, но стоящее того. Ранние результаты, кажется, подтверждают то, чего мы ожидали.

— Какие же?

— Бойцы сопротивления, а в особенности Лунатики, это ключ. Их знания биологии Антилла жизненноважны. Вот почему, естественно, нам было нужно, чтобы ты установил с ними контакт. Мне жаль, что ты чувствуешь себя использованным, Гаунт, но нам нужно было вытащить их, а это означало использовать того, кому они могли доверять. В противном случае, я не могу представить, сколько бы времени понадобилось, чтобы найти их в этой глуши.

— Для записи, — сказал Гаунт, — вы тратите свое время.

— Я понимаю твои чувства, Гаунт, — ответил Велт. — Если есть шанс, или даже намек на шанс, я обязан рассмотреть его. Будет преступлением против Трона, если я не сделаю это. Разве ты не понимаешь?

— Полагаю, что так.

— Освобождение Гереона всегда намечалось быть болезненным, Гаунт. Место, которое так страдало, само себя не поднимет, не стряхнет пыль и не восстанет. Потребуются годы. Возможно, века. Может быть, Гереон никогда больше не будет таким, каким был. Но ты должен смотреть на положительные стороны. В конце концов, идет освобождение. Высшее Командование обозначило Гереон, как полностью проигранное дело, пока мы не предоставили хорошие причины прийти сюда. А если я найду то, что ищу, будущее человечества будет более безопасным. Не озадачивайся вопросами «почему» и «для чего», полковник-комиссар. Ты получил освобождение, которого хотел.

— Я больше не уверен, чего я хотел.

Велт фыркнул. — Тогда, свободны.

Гаунт сотворил знак аквилы, и покинул палатку.

Вдали от освещенного лагеря, и света, падающего сквозь полог, зачищенный Инквизицией, Антилл был темным, зеленым и тихим. Амфибии кричали и плескались в покрытой водорослями воде. Мотыльки порхали в подернутом туманом воздухе. Насекомые забирались на корни и кривые ветки.

Эзра осторожно собрал образцы коры в один из своих старых тыквенных горшков.

Его баночки с воудом, ядом мотыля и другими смесями были уже почти снова полными. Это, он понимал, был его самый последний шанс, чтобы восполнить их. То, что он собрал сейчас, надо будет растянуть на всю жизнь.

Он услышал всплеск и огляделся. Саббатина Кёрк шла к нему, по голень в зеленой воде. Он выпрямился и смотрел, как она приближается.

Она остановилась перед ним, и посмотрела вверх ему в лицо, его глаза были спрятаны под старыми солнечными очками Варла. У Эзры была проблема читать выражения лиц людей, но ему казалось, что она хочет сказать что-то и, очевидно, не может. Через мгновение, она протянула руку, залезла в его кожаную сумку, и вытащила одну стрелу для рейн-боу. Это была короткая железная стрела, с наконечником, покрытым ядовитой пастой.

Она снова посмотрела на Эзру и полуулыбнулась. Затем она повернулась и ушла в болото.

Эзра смотрел в ее сторону, пока она не исчезла из вида. Он услышал звуки двигателей с посадочной площадки, и понял, что его время истекает. Он присел, чтобы собрать несколько последних вещей, которые хотел: редкое растение, редкую улитку, жука с красным ромбом на его надкрыльях.

Он был занят запечатыванием последнего тыквенного горшка, когда осознал, что за ним наблюдают. Не было никаких звуков, но он чувствовал глаза на себе. Он поднял взгляд.

Человек стоял среди деревьев, смотря на Эзру, такой неподвижный, зеленый и тихий, что сам казался деревом или висящей веткой. Он был очень высоким, и худым, и покрытым воудом Нихтгейнцев, но Эзра знал, что он не Нихтгейнец. Он держал боевой посох в одной руке, а грязные останки камуфляжной накидки были у него на плечах.

Он пристально смотрел прямо на Эзру.

— Хистью, соуле, — сказал Эзра, вставая.

Человек спокойно поднял руку и приложил палец к своим губам. Эзра кивнул. Теперь человек смотрел мимо Эзры в направлении лагеря.

Эзра повернул голову, чтобы посмотреть, на что конкретно смотрит человек.

Когда он повернулся назад, человек исчез, как будто его никогда и не было.

В бледном свете поляны, Призраки шлепали к ожидающим Валькириям. Гул двигателей был пронзительным и сотрясал опушку. Вода дрожала. Бростин с Дерином помогали Ларкину забраться в машину. Гаунт увидел Крийд, сопровождающую Керт. Офицеры Инквизиции со световыми жезлами направляли Валькирии к местам посадки. Сигнальные маяки были приделаны к стволам деревьев вокруг поляны.

Гаунт хотел поговорить с Ландерсоном до того, как улетит, но весь контингент партизан заключили под стражу прямо перед разговором. Инквизиция держала их в нескольких хибарах, под охраной, и Гаунт не хотел рисковать, чтобы оставить Керт одну и поднять шум.

— Эзра? — крикнул он сквозь шум двигателя. Макколл покачал головой.

— Я говорил