Олег Шовкуненко - Оружейник-3

Решив покончить с приступом безумия, я поднялся с колен. Попытался успокоиться, привести мысли в порядок.

— Что же теперь делать? — Лиза задала как раз подходящий для этого вопрос.

— Главный сказал, что мы должны найти платформу.

— Модуль, дядя Максим, — робко поправил меня Пашка.

— Модуль, — согласился я с пацаном.

— А дальше? — Лиза подняла на меня свои большие карие глаза. — Что мы будем делать после того, как его отыщем? Что это нам даст? Что мы вообще сможем сделать сами?! — голос моей подруги дрожал, она вот-вот была готова разрыдаться, а там, глядишь, и недалеко до истерики.

— А ну, прекратить! — Леший прикрикнул на девушку.

— Это были последние слова Главного, последняя его воля. И я полагаю, он знал что говорил.

Я не пытался успокоить Лизу, я действительно так думал. Может, это и была та самая соломинка, за которую цепляется утопающий, но ничего другого нам не оставалось.

— Место мы знаем, так что дойдем, — поддержал меня Загребельный.

— А может полетим?

Пашка с восторгом и тайной надеждой глянул на стоявший посреди дороги вертолет. Возле винтокрылой машины копошились двое: пилот в синей летной куртке и старик Серебрянцев, седая шевелюра которого контрастно выделялась на фоне камуфлированного борта. МИ-8 стоял к нам левым бортом, а потому были хорошо видны распахнутые лючки гидросистемы. Авиация, конечно, не моя специфика, однако и дураку понятно, гидросистема — это серьезно. Если не починят…

— Товарищ полковник, ну как тут у вас? — знакомый голос прервал мои мысли.

Обернувшись, я увидел приближающегося к нам капитана Соколовского. Костя шел со стороны взорванного моста. Вместе со своим автоматом он нес еще один АКС-74 с раздавленным рожком и пятнами зловонной серой слизи.

— Плохо, Костя, — я кивнул на Главного. — Умер он.

— Понятно, — Красногорский спецназовец с сожалением покачал головой.

— Помповик нашел? — угрюмо поинтересовался Леший.

— А Фомина? — поспешила добавить Лиза.

— Нет. Всю насыпь облазил. Ни того, ни другого. Только вот автомат.

Соколовский продемонстрировал АКС с разбитым рожком. Выглядел при этом капитан слегка рассеяно, будто мыслями сейчас находился совсем в другом месте.

— Только автомат? — Леший как и я сразу смекнул, что это неспроста.

— Кровь еще видел. Должно быть его, — Костя указал на бездыханное тело ханха.

— Понятно, кровь. Что дальше? — Андрюха постарался помочь своему подчиненному совладать с неуверенностью.

— Товарищ подполковник, может я и ошибаюсь… — капитан наконец решился, — но по-моему в ней опилки металлические. Те самые, желтого металла. Помните, их нам товарищ полковник в убежище показывал, еще тогда, в Одинцово?

От такой новости все переглянулись. Еще бы не помнить! Металлические опилки это то, во что превращались маяки. Те самые маяки, с помощью которых на нас уже несколько раз наводили всякую нечисть. И вот теперь… Неужели новая попытка? И еще один вопрос: каким-таким боком она связана с Главным?

— Я так понимаю, ружье его мы не отыщем, — подполковник ФСБ высказал свою гипотезу произошедшего.

— Полагаешь это оно рассыпалось?

Я наморщил лоб и стал припоминать бой, то, как падал смертельно раненый ханх, как и куда из его рук вывалился помповик двенадцатого калибра. Честно говоря, получалось не очень. В воспоминаниях доминировал вид ржавой окровавленной трубы и скользящие по ней, стремительно теряющие силы пальцы Главного.

— Вполне вероятно, — в настоящее меня вернул голос Лешего.

— Получается, что и не ружье это вовсе. Тогда что?

— Сейчас уже не узнаем. Хочется верить, что ночному визиту призраков мы обязаны вовсе не этой штуке. — чекист тяжело вздохнул и как бы закрывая тему перевел взгляд на грязный исцарапанный АКС в руках Соколовского. — Выкинь. Не очистить его. С ружьем еще можно было бы повозиться, а Калашей у нас и без того хватает.

— Так точно. С собой тянуть не стану, — согласился капитан.

— Угу.

Загребельный похлопал капитана по плечу, тем самым давая понять, что тот исправно выполнил свою работу. Больше ни о поисках останков Фомина, ни о ружье Главного не стоит и вспоминать. Теперь на очереди совсем другие вопросы.

— Что с телом будем делать? — Андрюха перевел взгляд на труп ханха. — Бочек мы тут не найдем.

— Достал уже со своими бочками! — меня передернуло, стоило только представить бога, гниющим в каком-то ржавом бидоне. — Тело сожжем.

— Погребальный костер? — подполковник пожал плечами. — Что ж, красиво. Для него в самый раз будет.

— Дрова нужны. Много дров, — заметил Соколовский. — Человека на вязанке хвороста не сожжешь, это я точно знаю.

Костя и впрямь знал что говорил. Я понял это, когда взглянул в его болезненно искривившееся лицо.

— Соберем сколько сможем, польем бензином… — начал было я.

— Товарищ полковник, горючки у нас не так много. Сергеич будет упираться, — предупредил Соколовский, кивая в сторону пилота вертолета.

— А ты, капитан, уговоришь его, — прошипел я с металлом в голосе. — Приказ ясен?

— Надо, Костя. Очень надо, — Загребельный похлопал своего подчиненного по плечу, тем самым смягчая жесткость моего приказа.

— Попробую, — Соколовский слегка расслабился.

— Тогда иди, — Леший отпустил офицера.

Капитана мы проводили долгими задумчивыми взглядами. На полпути к вертолету тот подошел к остову бежевой «Нивы» с выбитыми стеклами и выломанными дверями. Машина стояла на краю проезжей части мордой в сторону деревни. Костя выдернул из автомата Фомы битый рожок и вставил на его место новый, полный из своего личного боезапаса. После этого спецназовец повесил автомат внутрь салона так, чтобы его было хорошо видно снаружи и одновременно с этим, чтобы оружие не залило очередным кислотным дождем.

Наблюдая за этим поступком, мне стало жутко стыдно. Вот же цирк-зоопарк, вызверился на человека. И еще какого человека! Далеко не каждый способен поступить вот так, отдать свои собственные патроны в помощь незнакомцу, которого злая судьба может занести в эти края.

— Почему он кинулся нас искать? — этот вопрос сам собой сорвался с моих губ. — Костя ведь в Домодедово шел. Ты говорил, девушка у него там.

— Эпидемия в Домодедово была, — выдавил из себя Леший. — Пока он добирался… — голос моего приятеля дрогнул от боли и чувства собственной вины. — Короче, нету у Кости больше никого. Один он.

Загребельный лишь отчасти ответил на мой вопрос, но переспрашивать я не стал. Пожалел Лешего. Удерживая Костю, он ведь хотел как лучше, а получилось… Цирк-зоопарк, получилось как всегда.