Кит Ломер - След памяти

Фостер заинтригованно следил за мной, потом улыбнулся.

— Слушай, а чего ты веселишься, Фостер? — крикнул я. — У тебя-то есть деньги откупиться, а вот мне что делать?

— Простите, — вежливо произнес Фостер, — а кто вы?

Бывают моменты, когда я туговато соображаю. Но только не на этот раз. Для меня вопрос Фостера грянул, словно гром с ясного неба, я почувствовал, как у меня подгибаются колени.

— Нет, только не это, — простонал я. — Как ты можешь сейчас терять память, когда полиция принялась охотиться за мной? Ты же — единственное мое алиби! Ведь только ты можешь объяснить, откуда взялось все это оружие и объявление в газете! Я же пришел к тебе по объявлению, ты помнишь или нет?!

Я до того разнервничался, что принялся орать. Внезапно я осекся. Фостер сидел неподвижно, полухмурясь, полуулыбаясь, словно банкир, отказывающий в кредите. Он только слегка покачал головой.

— Меня зовут не Фостер.

— Слушай, но вчера-то ты был Фостером, и это все, что мне надо от тебя. Ты был тем самым владельцем дома, о котором так печется полиция. Вдобавок ты еще и труп, а убийство, между прочим, списали на меня. Вот прямо сейчас, немедленно, ты пойдешь со мной в полицию и объявишь им, что я посторонний, прохожий, и вообще тут ни при чем.

Я подошел к окну, поднял жалюзи и повернулся к Фостеру:

— А в полиции я все расскажу: и что у тебя мания преследования, и… — я замолк, тупо уставившись на Фостера.

В какое-то мгновение мне показалось, что я ошибся и забрел в чужой номер. Я хорошо помнил лицо Фостера, да и света теперь вполне хватало, но человеку, с которым я разговаривал, никак нельзя было дать больше двадцати лет.

Я подошел к нему вплотную. Те же самые холодные голубые глаза, но никаких морщин. Волосы гуще и длиннее, чем я помнил. Кожа гладкая, как у младенца. Я тяжело опустился на постель.

— Mama mia, — потрясение произнес я.

— Que es la dificultad? note 1 — спросил Фостер.

— Заткнись, — простонал я. — Тут и на одном-то языке не знаешь, что думать.

Я все никак не мог собраться с мыслями. Несколько минут назад я ухватил синюю птицу счастья за хвост, но именно в этот самый момент милая птичка развернулась и цапнула меня. Меня прошиб холодный пот при одном лишь воспоминании о том, как я чуть было не укатил на фостеровской машине. А ведь каждый полицейский штата наверняка уже охотится за ней. И стоило им только меня задержать… Да присяжным и десяти минут не потребуется, чтобы вынести приговор!

А потом меня осенила еще одна мысль из тех, от которых подскакиваешь посреди ночи, стиснув кулаки и с колотящимся сердцем. Долго ждать не придется Местная полиция наткнется на машину перед гостиницей, потом они заявятся сюда, и я доложу им, что машина принадлежит Фостеру. Им только стоит взглянуть на этого олуха, и дальнейшее будет ясно, как день:

«— Чепуха, птичке, которую мы ищем, лет пятьдесят. А ну, колись, куда подевал труп?»

Я вскочил и принялся расхаживать по номеру. Фостер уже говорил мне, что с Мейпортом его ничего не связывает. Соседи подтвердят, что он, по крайней мере, средних лет. И я мог хоть лоб об стену расшибить, утверждая, будто этот двадцатилетний сопляк — Фостер. Мне все равно никто не поверит. И никаких доказательств! Они решат, что Фостер мертв, и пришил его именно я. А если кто-нибудь воображает, будто для обвинения нужно corpus delicti note 2 , то ему лучше еще разок повнимательней перечитать Гарднера.

Я выглянул в окно и тут же нырнул обратно. Возле фостеровской машины топтались двое полицейских. Один из них нагнулся над бампером, вынул записную книжку и записал номер, потом бросил что-то через плечо напарнику и стал пересекать улицу Другой подпер толстым задом капот и принялся сверлить взглядом вход в отель. Я обернулся:

— Быстро обувайся! — рявкнул я. — Надо убираться!

Мы тихонько спустились по лестнице, отыскали заднюю дверь и вышли в переулок. Нас никто не заметил.

Через час, утопая в грязном сидении автобуса, я уставился на Фостера. Пожилой сумасшедший с лицом пацана и мозгами, словно чистый лист бумаги. Я тащил его за собой, потому что у меня просто не было другого выхода. Моим единственным шансом оставалась надежда, что постепенно к нему все-таки вернется память, и он снимет меня с этого проклятого полицейского креста. А сейчас самое подходящее время поразмыслить над следующим шагом. Я вспомнил про пятьдесят тысяч долларов, оставленных мной в машине, и застонал. Фостер озабоченно взглянул на меня:

— Тебе больно? — спросил он.

— Еще бы! — выпалил я. — До нашей встречи я был всего лишь бездомным бомжем, нищим и голодным. А теперь за мной гонится полиция, да еще ухаживай тут за эдаким клиническим идиотом!

— А какие законы ты нарушил?

— Никаких, — огрызнулся я. — Я даже в качестве жулика оказался полным профаном. За последние двенадцать часов я спланировал три ограбления и ни одного так и не совершил. А теперь меня еще подозревают и в убийстве.

— И кого же ты убил? — вежливо поинтересовался Фостер.

Я перегнулся через ручку кресла:

— Тебя, кретин, — прошипел я ему в лицо и добавил: — заруби себе на носу, Фостер, единственное преступление, в котором меня можно обвинить, так это в глупости. Я слишком долго выслушивал твои небылицы и теперь из-за тебя угодил в переплет, из которого вряд ли когда-нибудь выберусь.

Я откинулся назад:

— А кроме того, еще и всякие странности со старичками, которые укладываются подремать, а просыпаются неоперившимися сосунками. Мы еще потолкуем об этом на досуге, когда мои нервы немного успокоятся.

— Глубоко сожалею, что оказался причиной твоих затруднений, — сказал Фостер. — Мне бы хотелось припомнить все, о чем ты говоришь. Что я могу сделать для тебя?

— Между прочим, это тебе в первую очередь нужна была помощь, — сказал я. — Да, вот еще, дай мне свой кошелек, нам могут понадобиться деньги.

С моей подсказки Фостер отыскал его в своем кармане и передал мне. Я быстро просмотрел содержимое. В нем не было никаких вещичек с фотографиями или отпечатками пальцев. Когда Фостер заявлял, что собирается исчезнуть без следа, он, по всей видимости, не шутил.

— Мы отправляемся в Майами, — сказал я. — Там есть местечко в кубинском квартале, где можно на время притаиться. Возможно, нам только стоит немного подождать, и ты начнешь вспоминать.

— Да, — отозвался Фостер. — Это было бы неплохо.

— Ты еще хоть не забыл, как разговаривать, — заметил я. — Интересно, а что ты еще умеешь делать? Ты хоть помнишь, как нажил свое богатство?

— Я ничего не помню о вашей экономической системе, — ответил Фостер. Он огляделся. — Во многих отношениях это очень примитивный мир, — сказал он. — Думаю, мне будет не трудно накопить здесь богатство.