На пути прогресса (СИ) - Сухов Лео

— Да, вот только его сначала надо остановить! — напомнил я. — Пока он носится, прикрывшись бронёй, мишка нас раскидывает как пушинки.

— Рогатины! — снова сказал Борборыч и улыбнулся в ответ на мой недоумённый взгляд. — Не надо его на копья встречать! Надо встречать на рогатины, упёртые в землю. А дальше — рычаг, и переворачиваем!

— Значит, с утра начнём готовить рогатины, — кивнул я. — Ты ел?

— Я пытался, но гнуться больно и тяжело… — признался Борборыч. — Если поможешь с едой, то я перекушу и пойду ещё посплю. Может, утром получше будет.

Сотый день… В детстве казалось, что каждый день — это целая вечность, а неделя — это фиг знает, сколько вечностей… Смена в летнем детском лагере — вообще вечность в кубе. Три недели смены — и как это можно пережить? Ну были и те, кто так думал, а я-то существо контактное, весёлое — и от родных всегда не против отдохнуть. И вот тогда я и понял, что целых три недели могут пролететь как один день… Особенно, когда задружился с другими ребятами и сколотил команду по футболу. И потом, в последний день, понимаешь, что всё уже прошло — а ты даже не успел насладиться…

Пошёл сотый день пребывания в игре. И я всё-таки считаю, что мы немалого добились… Да, мы пока только пытаемся сделать бронзу, но ведь начинали вообще с нуля — с голой попой и пустым желудком. С единичками во всех параметрах характеристик… И ведь это не какие-то виртуальные параметры! От этих параметров зависела наша жизнь… Каждая из трёх сотен.

И самое главное — я перестал отчаянно хотеть домой. Да, там остались мама с папой и сестра. Но давайте честно — им без меня будет совсем не плохо! Я не был хорошим помощником своей семье. Я не был послушным сыном и всегда был слишком самостоятельным. Конечно, они скучают, волнуются, вспоминают, но, думаю, в глубине души всё-таки вздохнули с облегчением. Наверно, теперь думают, что я укатил неизвестно куда с цирком-шапито или развязной девицей…

Да и я, наверно, привык. Вот тут привык, в игре… Меня все ещё напрягают странные зрители, про которых давно ничего не было слышно. Меня не на шутку утомляет постоянный надзор системы. Да и, признаться, бесит жуткая нелогичность и непредсказуемость всего вокруг… Зато я тут на своём месте! Может быть, я один из немногих, кто тут нашёл себя. И если бы моё будущее не зависело от странной прихоти каких-то инопланетян, да не уехал бы я домой! Ни-ког-да! И ни за что! И не просите!..

Я поднялся и вышел на улицу. Холодный ветер резко пробирался под одежду, но разве же это холод? Просто прохлада — совсем лёгкая, если вспомнить морозы в той же Москве. Я уж молчу про Санкт-Петербург… Нет тут настоящих морозов — и не так уж мне и холодно… На часах в этот предутренний час стоял Панк. Точнее, он сидел на пеньке от срубленной сосны.

— Скажи, Панк… Вот если бы тебе сейчас предложили вернуться на Землю — ты бы вернулся? — спросил я.

— Чисто гипотетически, командир? Или ты нашёл хитрый способ вернуться? — Панк вздёрнул брови и посмотрел на меня.

— Гипотетически, конечно… — кивнул я, соглашаясь с тем, что здесь нужно уточнение.

— Неа…

— А вот эти зрители тебя не напрягают? — прищурился я.

— Неа…

— Ну, а то, что тебя могут просто взять и выключить? — я решил применить последний аргумент и неожиданно получил от собеседника развёрнутый и вдумчивый ответ.

— А меня и там могли «просто выключить»! — Панк пожал плечами. — Не так уж и много для этого нужно… И даже знаешь что? Там я на это мог повлиять ничуть не больше, чем здесь. Вышел за пивком? Бах! Девочка на шикарном седане слишком увлеклась телефоном и забыла нажать на тормоз! Поехал на юг? Дыдыщ! Какая-нибудь инфекция, и ты загибаешься в больнице. Да ваще без балды — достаточно было важным дядям что-то не поделить, и тебя могли легко «выключить». И хорошо, если просто «выключат», а могли отключать больно и долго… Вон, вспомни только девяностые…

— Я их не очень хорошо помню… — признался я.

— Ну я-то их вообще не помню… Зато я застал их следы повсюду. В загаженном подъезде, в жизни, в отношениях с девчонками. Да и вообще в отношениях. Не, командир, всё это фигня! Мне тут норм! — Панк кивнул в сторону леса. — Даже с этими тварями тут нормально живётся. Не все со мной согласятся, но… Я считаю, что тут живу полной жизнью. И вообще, здесь ещё нет всех этих систем, что давили на тебя там… Воспитание, образование, налогообложение, правопорядок, подавление… В игре только слегка подавляют, да и то разве что ты, Кирилл и Саша… В общем, те, кому и в лицо можно высказать свои претензии.

— Ага, — задумчиво кивнул я. — Ну теперь я точно знаю, почему ты — Панк…

— Без балды — моё имя!

Ночь подходила к концу. Темнота в последний раз сгустилась перед рассветом. Я сидел на пеньке, отправив Панка спать, и смотрел, как окрашиваются светом тучи над головой. Как с востока медленно встаёт яркое солнце, чтобы начать новый день… А когда из сруба потянуло едой, я не выдержал — и пошёл есть. Ну их нафиг — рассветы эти!..

Подготовка заняла у нас не слишком много времени. Каждый боец срубил себе рогатину, а ещё были сделаны два рычага, врученные близнецам, как признанным мастерам переворачивания всего с ног на голову. Вперёд мы пустили Дрюху и снова отправились искать олово.

— Ну что, Дрюха… Где искать-то обещанное олово? — посмеиваясь, подначивал Барэл нашего геолога.

— Так, слушай!.. Я сказал, найдём — значит, найдём, если оно вообще тут есть! — взвился тот.

— Ну ты слово дал! — заметил Толстый.

— Ты его и назад заберёшь! — поддакнул Вислый.

— Я всегда обещания выполняю! — насупился Дрюха. — Я, можно сказать, человек слова!

— Писатель, журналист или филолог? — деловито уточнила Мадна.

— Да ну вас! — отмахнулся Дрюха, обидевшись, и отправился на поиски вожделенного металла.

На этот раз недоделанный геолог вёл нас на запад, вдоль самого берега озера. Он, кажется, всерьёз задался целью убедить нас, что умеет по запаху отличать металлы, потому что разве что не полз на животе. И ведь он всё-таки нашёл олово!..

В общем, прерывались мы только на обеденный перекус и сразу продолжили осматривать местность. Дрюха упрямо шёл от одной одному ему понятной точки к другой — копался там, старательно рыл землю вокруг и шёл дальше. А потом он неожиданно остановился… Растерянно посмотрел на нас и вернулся к уже обшаренному холму с осыпавшимся склоном. Снова принялся ковыряться в земле и, наконец, замер с зачарованным взглядом. У него на руке лежал тёмный коричнево-серый пыльный камень. Когда Дрюха потёр поверхность, счищая породы, одна из граней булыжника заблестела металлическим рыжеватым отливом. Геолог как-то жалобно на нас посмотрел и, наконец, бессвязно выдал:

— Вот… Надо же…

— Это оно? — спросил я.

— Это касситерит… Оловянная руда, — пояснил Дрюха. — Лучшее, что можно вообразить…

— И чего ты пришибся? — удивился Борборыч.

— Никогда не думал, что увижу такое месторождение… — пояснил растерянный Дрюха. — На Земле таких, наверно, ещё с античности не осталось… Вон, смотрите, вон…

Он начал тыкать рукой, расчищая землю и вытаскивая всё новую и новую оловянную руду.

— Он прямо на поверхности, понимаете? Бац… И самородный камень… Бац! И снова камень… Так не бывает…

— Такое бывало в античности? — спросил я.

— Ну да…

— Ну а у нас тут даже античностью ещё не пахнет! — рявкнул я, приводя парня в чувство. — У нас здесь гребаный каменный век! Да ещё и система со своими правилами… Это и есть олово?!

— Почти, — согласился Дрюха и ткнул пальцем в первый маленький камешек. — Вот этот камень ещё предстоит восстановить в олово. Ну… Обжечь так, чтобы при этом кислорода не хватало…

— Это как? — не понял Борборыч.

— Да поджечь вперемешку с углём и закопать, — пояснил я, вспомнив про тот же древесный уголь и, кажется, поразив ударников познаниями до самой глубины души.

— И туда же известняка добавить, ага. Но только ребята в Мысе собирались как-то иначе бронзу делать… Олово намучаешься выплавлять! — Дрюха продемонстрировал камушек с ноготь размером. — А вот эта чешуйка — это самородок… Просто расплавь и используй! И они тут тоже есть, хоть и немного…