Бен Бова - Орион

Пришла и моя очередь улыбнуться.

– Тогда, если я уже спас человечество…

– Вы должны продолжать играть свою роль, – прервал он меня. – Вы должны найти Аримана и остановить его.

– Предположим, я откажусь?

– Вы не можете этого сделать! – взорвался он.

– Откуда вы знаете?

Сияние вокруг него начало пульсировать, словно от гнева.

– Как я уже сказал вам, это уже произошло. Вы нашли Аримана и спасли человечество. Все, что от вас требуется в настоящий момент, это сыграть ту же роль, которую в соответствии с нашими историческими данными вы и сыграли в свое время.

– Но если я все-таки откажусь?

– Это неразумно.

– Ну а если такое случится? – настаивал я.

Он засверкал как миллиард светлячков. Его лицо стало мрачным.

– Если вы не исполните своего предназначения, если вы не остановите Аримана, то нарушится сама структура времени и пространства. Она даст трещину, освободив при этом столько энергии, что уничтожит вселенную, которую мы знаем. Человечество будет уничтожено. Пространственно-временной вектор изменит свою ориентацию, возникнет иной континуум. Планета Земля попросту испарится. Существующая вселенная исчезнет, как будто ее никогда и не было.

Его объяснения показались мне достаточно убедительными.

– Ну а если я соглашусь сотрудничать с вами?

– Вы найдете Аримана. Вы спасете человечество от уничтожения. Существующий пространственно-временной континуум будет сохранен: вселенная продолжит свое развитие.

– Что произойдет после того, как я убью Аримана?

Он довольно долго колебался, прежде чем медленно произнес:

– Нет. Вы не сможете убить его. Вы остановите его и не дадите ему возможности добиться желаемого. Но… он убьет вас.

Мне следовало раньше догадаться об этом, еще в тот момент, когда он заговорил о памятнике. Я должен был стать погибшим героем. Так как когда-то уже стал им…

Неожиданно я почувствовал, что не могу всего этого вынести. Я вскочил со своего кресла и бросился на Ормузда. Моя рука прошла сквозь его мерцающее изображение.

– Дурак, – рявкнул он, прежде чем исчезнуть.

Я остался один в кабинете психиатра. Мне и раньше приходилось видеть голографические изображения, но ни одно из них не выглядело настолько реальным. Мои колени дрожали под грузом той ответственности, что Ормузд возложил на меня. Я почти упал в свое кресло, понимая, что судьба всего человечества зависит от моих действий. И единственное человеческое существо, которое я жаждал спасти, было уже мертво. Я не мог смириться с этой мыслью. Мой мозг отказывался принять ее.

Я обыскал кабинет в поисках голографического оборудования, с помощью которого ловкий трюкач воспроизводил собственное изображение. Я искал до утра, но так и не нашел ни лазера, ни другого оборудования подобного типа.

В течение многих дней я предпочитал просто не думать о событиях того вечера. Не просто было поверить столь фантастической истории, хотя в глубине души я не сомневался в ее правдивости. Я просто пытался оттянуть неизбежное.

Но одновременно где-то внутри росло и крепло намерение найти демона Тьмы, человека, убившего Арету. Моя совесть требовала уничтожить его. И совсем не ради предотвращения космической трагедии, о которой столь красноречиво поведал мне Ормузд. Я мечтал сомкнуть свои пальцы на горле Аримана во имя самого простого, очень человеческого понятия: справедливости. И из мести за утраченную любовь.

В конце концов, все те же воспоминания помогли мне напасть на его след. Я наконец сообразил, почему имена, использованные златокудрым мужчиной, показались мне знакомыми. Ормузд – бог Света и Истины; Ариман – бог Тьмы и Смерти. Оба они фигурировали в одной из древних религий Персидского царства, так называемого зороастризма, основанной одним древним греком или персом по имени Заратустра.[3]

По-видимому, мой златокудрый приятель считал себя одной из ипостасей бога Света и Доброты. Возможно, он на самом деле путешествовал во времени, если только говорил мне правду. Был ли он на самом деле тем самым Ормуздом, который явился Зороастру много тысяч лет назад в Персии? Боролся ли он уже тогда со своим извечным соперником Ариманом? Впрочем, конечно боролся. Тогда и сейчас, в прошлом и будущем. Постепенно путь Времени становился все более ясным для меня.

Я много размышлял о событиях последних дней, смутно надеясь, что сама судьба или мой мозг даст мне ключ, указывающий, что я должен делать дальше. Собственно, так оно и произошло. В нужный момент память вернулась ко мне, и я понял, почему меня отправили в это время, почему я должен был работать именно в корпорации «Континентал Электронике» и заниматься тем делом, которому я посвятил последние несколько лет…

Я закрыл глаза и постарался припомнить удлиненное серьезное лицо Тома Демпси, имевшее удивительное сходство с мордой гончей собаки. Насколько я помнил, то событие произошло накануне Рождества прошлого года, во время праздничного приема в здании фирмы. Том слегка перебрал и поэтому был необычно откровенен.

– Солнечные лазеры, старина! Самые мощные, самые прекрасные лазеры в мире. Наиболее важное оборудование, которое производит наша фирма…

Итак, лазеры. Лазеры для термоядерного реактора. Лазеры, способные управлять рукотворным солнцем, создание которого в свою очередь могло на вечные времена решить для человечества вопрос об источнике энергии. Бог Света стал реальной фигурой в мире науки и технологии. Это была идеальная мишень для Темных Сил, решивших нанести упреждающий удар.

Мне потребовалась по крайней мере неделя, чтобы убедить руководство фирмы в необходимости разработки нового прогноза относительно нашего последнего проекта, которым занимался Демпси. «Континентал Электронике» производила лазеры для первого в мире КТР (контролируемого термоядерного реактора). В конце концов я оказался на борту реактивного самолета компании, державшего курс на Энн Эрбор, где находились термоядерный реактор и обеспечивавшая его силовая станция. Том Демпси сидел рядом со мной, любуясь тяжелыми зимними облаками, формировавшимися вдоль береговой линии озера Эри, находившегося примерно в тридцати тысячах футов ниже нас. Заметив мой взгляд, он радостно улыбнулся мне.

– Насколько я знаю, вы в первый раз проявили настоящий интерес к проекту термоядерного реактора. Раньше мне казалось, что вы абсолютно равнодушны к нашей работе.

– Вы убедили меня в ее важности, – ответил я, нисколько не кривя душой.

– Это чертовски важно, – объявил он, машинально поигрывая пряжкой предохранительного ремня. Том всегда был необыкновенно аккуратным и собранным человеком, но, усевшись на любимого конька, нередко вел себя как шестилетний мальчишка.