Сергей Куприянов - Страж зари

Первым его желанием было «разморозить» ее, но передумал. Потом, потом. Ничего, немного потерпит. Два раза за день это, конечно, многовато, но что уж теперь, такая работа у девушки. Сама выбрала.

Даже через дверь было видно, что изнутри на нее наложена огромная «заплатка» — фактически замок, запирающий дверь. Подойдя вплотную, Павел, сосредоточившись, выжег ее, просто уничтожил, не став рвать. Дверь в кабинет маг-директора, лично им многократно заговоренная, некоторое время сопротивлялась, не пропуская через себя постороннее М-воздействие, но не слишком долго. Видимо, Петрович не очень-то предполагал, что такого рода война может разгореться в стенах его кабинета, и поэтому не слишком тратил силы на защиту.

Распахнув дверь, Павел увидел настолько невероятное, что испугался. Просто потому, что подобного быть не могло! Это не укладывалось в его сознании.

Маг-директор и смуглый мужчина восточной наружности, окутанные защитными «коконами», сидели неподвижно, со страхом глядя на Аллу, посылающую на них разноцветные шарики из протянутых вперед и соединенных запястьями рук. Похожие на заряды пейнтбола, они ударялись в защиты и кромсали их, а Алла громко смеялась, хохотала, запрокидывая далеко голову и натягивая неестественно белую кожу на горле до того, что стали видны поперечные сочленения гортани.

Петрович посмотрел на Павла чужим, измученным взглядом, в котором без особого труда угадывалась мольба. А может, сожаление о том, что его воспитанник увидел своего бывшего наставника в таком унизительном положении?

Наверное, Алла заметила этот взгляд, потому что резко обернулась. При этом из ее рук по-прежнему продолжали вылетать закольцованные в шарообразную форму М-воздействия поражающего вида и неопределенной характеристики, от которых, судя по виду гостя маг-директора, он уже пострадал.

— Ты плисел! — детским, искаженным голосом воскликнула она. — Здластвуй, Пася.

— Прекрати! — велел он, не очень-то надеясь на успех.

Он ничего не понимал. Шок — это по-нашему.

— Давай вместе. Это зе так весело!

Какая дичь! Взрослая и, в общем, неглупая женщина изображает из себя малолетнюю дурочку, повторяя детские ужимки и воспроизводя голос, разя при этом практикующего мага высшей степени подготовки так, что тот не может шевельнуться.

— Я тебя накажу, — сказал он, несильно подумав перед этим, и, только произнеся вслух, вдруг понял, насколько глупо, наивно звучит его реплика. Будто он и впрямь разговаривает с не в меру расшалившейся девочкой, а не с монстром, способным и, главное, готовым убивать.

— За сьто?! — спросила она тоненьким, мультяшным голоском, особенно распространенным в последнее время в дубляже иностранного аниме, из-за чего Павел просто видеть их не мог. Впрочем, слышать тоже. — Держи!

Она перевела на него одну ладонь, и прямо ему в лицо полетели те самые проклятые шарики, цветными фонтанчиками взрываясь перед глазами.

Это были уже не те, коридорные. Жесткие, с пылу с жару, сильные, как нагулянный буйвол, с первого мгновения они принялись не то что изъязвлять его защиту, они ее крушили, грозя в несколько секунд или даже еще раньше полностью ее уничтожить. Теперь понятно, почему Петрович и его смуглолицый гость в темном костюме и идеально белой сорочке с желтым, под золото, галстуком так ежились. Удивительно, что они вообще столько времени продержались.

Павел попробовал нарастить «броню» — ну не вечный же у этой сколопендры боезапас! — но быстро понял, что это ни к чему не приведет. Бывшая его подруга работала, как скорострельная пушка, причем одновременно на две, даже на три цели, не оставляя никого без внимания. А тут еще и шары из коридора стали подтягиваться, атакуя его пока что сзади. Какофония цвета начинала сводить его с ума, усугубляемая опасностью быть уничтоженным этой сумасшедшей бабой.

Цвет! Именно цвет!

И он создал черный.

Его защитная аура, до этого серебристая, призванная отражать, вдруг стала аспидно-черной, как мгла, как ничто. Она уже стала тоненькой, легко пробиваемой, но в миг разноцветные шарики, попадая на нее, стали в ней растворяться, наполняя ее собой, наращивая, даже более того — притягивались к ней. На него вдруг хлынуло все. Не шариками, даже не всплесками — потоком. Шквал из окружающей среды рванулся к нему и затопил, переполнил его энергией. «Грязь», заклятия Аллы, даже защитные «коконы» Петровича и его гостя, уничтоженные, сдувшиеся шарики «грязи» летели на него опавшей листвой, а также еще что-то извне — все это хлынуло на него, в него и вокруг него. Со всех сторон, снизу, сверху на него обрушился вихрь, под напором которого он едва держался на ногах.

Некоторое время он, оглушенный, ослепленный и просто обалдевший, стоял, не понимая, что происходит и что ему делать. Заняло это, может, секунду, а может, и меньше. Как и все происходившее сейчас в офисе, времени это заняло исчезающе мало. Это как взрыв, который происходит в считанные мгновения, а переживать его и его последствия приходится долго. Так некоторые фронтовики утверждали, что видели летящие в них пули и даже успевали от них уклониться.

Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Все, находящиеся в кабинете, смотрели на него. Алла все еще тянула руки, напоминая распятого на кресте человека. Стояла, смотрела на Павла и хлопала глазами, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку.

Первым опомнился Горнин.

— Можешь убирать защиту, — сказал он, откидываясь на спинку кресла.

Павел, кивнув, свернул «купол». И жестко шлепнулся подошвами об пол. Оказывается, он парил в воздухе! Невысоко, оторвавшись всего на несколько сантиметров, но парил!

Алла, увидев это, неожиданно громко икнула.

— Ого! — воскликнул смуглолицый гость, сохраняя на лице невозмутимое выражение.

— Вот так-то, — не без гордости сказал Петрович и потянулся к сигаретной пачке, лежащей на столе. Павел заметил, что пальцы его мелко подрагивают. — Садись, Алла, поговорим.

— Да пошли вы! — взорвалась она, зло перекашивая лицо. Оно стало на удивление некрасивым и хищным. В нем теперь ничего не было от недавней наивной детскости. — Я вам еще покажу, и тогда посмотрим, кто и о чем будет разговаривать!

И решительно двинулась на выход. Горнин явно хотел ее остановить, напрягся, но ничего у него не получилось.

— Павел, задержи! — велел он.

Остановить ее оказалось куда легче, чем можно было подумать. Для этого Павлу не пришлось даже напрягаться, он лишь подумал о том, чтобы Алла остановилась, и та замерла как вкопанная. Только закричала:

— Пусти меня, гад! Сволочь! Скоти…