Сергей Куприянов - Страж зари

— Может быть, я… — проговорил Павел и сотворил на столе блюдо с горкой сочных бифштексов, аромат которых хлынул по кабинету.

Такого испуга у взрослых людей он давно не видел. Господин Мишаль отшатнулся и побледнел, выпучив глаза.

— Убери немедленно! — заорал Горнин, и блюдо вместе с мясом и запахом исчезло, будто его и не было. — Фу! Ты вообще думаешь, что творишь?

— Извините.

Только теперь Павел сообразил, что восточный гость по религиозным соображениям свинину не то что не ест — на дух не переносит. А сам бы он сейчас поел. Ведь с утра маковой росинки во рту не было.

— Лиду позови, — очень настоятельно и членораздельно попросил Горнин.

Но звать ее не пришлось; открытая дверь позволяла секретарше очень хорошо слышать, что говорится в кабинете, и она впорхнула ласточкой.

— Да, Александр Петрович.

— Сообрази нам покушать. И, прошу тебя, не забудь вкусы нашего гостя. Но для начала коньячку нам. — Маг-директор посмотрел на восточного гостя. — Мм?

— Можно, — певуче ответил тот.

— Давай.

Пока Лидочка доставала посуду и разливала выпивку, Павел просмотрел листок. Такого он не видел никогда. М-коды на полдюжины людей. То, что они могут быть учениками Горнина, он отмел сразу. Некоторые коды были очень короткими, что могло говорить лишь об одном: они давно присвоены. Очень, чрезвычайно давно. Сообщество не локальная телефонная компания, разом меняющая номера своих абонентов, наращивая символы по одному каждые десять лет.

Павел подумал: а существует ли сейчас номер один?

Конечно, маг-код это не цифра и не фраза вроде «Здравствуйте, у вас не продается славянский шкаф?». Но проходивший в воспитанниках под маг-директором, лично вручавшим свой личный код наставнику, эти детали знает даже лучше, чем иной водитель номер своей машины. Потому что машину можно поменять, продать и забыть ее, а твое личное, впаянное в тебя навсегда, — никогда.

Кстати, маг-код господина Мишаля был хоть и не самым коротким, но весьма и весьма не длинным. Хотя и заковыристым.

Отчего-то Павлу вдруг стало весело. И он схулиганил. Он просто дал посыл по всему списку разом. Забыв исключить уважаемого гостя маг-директора. Просто забыл, поддавшись охватившему его состоянию озорства. Ну сглупил.

Доселе невозмутимый восточный гость вдруг вскочил со стула, опрокинув его на пол, и ломанулся к Павлу, чтобы замереть перед ним по стойке «смирно». От него пахло потом и очень хорошей туалетной водой с запахом лимона.

В кабинете повисла предгрозовая тишина.

И вдруг Лидочка хихикнула. Ну девчонка, что с нее взять!

Горнин взорвался. Видно, силы понемногу возвращались. Он вскочил с места и заорал:

— Павел!!! Какого черта ты тут фокусы устраиваешь?! Отставить!

И вправду, переборщил.

— Извините, — пробормотал Павел, хотя никакого покаяния в нем ни на йоту не наблюдалось, и «отпустил» господина Мишаля.

Тот, даже вернувшись на место, сохранял напряженное выражение лица, граничащее с испугом.

— Извините его! — продолжал громыхать Горнин. — Распустился, понимаешь. Совсем совесть потерял. То нагадил мне прямо на столе. — Брови восточного гостя удивленно поползли вверх. — Фигурально, конечно. А теперь это. Ты соображаешь, что творишь? Хочешь фокусы показывать — вон иди на улицу и детишек смеши. Балаганщик! Сказано же тебе было, что господин Мишаль, — последовал вежливый полупоклон в сторону золотого галстука, — уже здесь.

— Я же извинился.

— Извинился он! И что мне теперь прикажешь — в жо… В смысле миловаться с тобой?

— Чего кричим? — спросил Мих Мих, появляясь в дверях. — Здравствуй, Иса. О, коньяк пьем! Не угостите старика?

Восточный гость встал, прошел навстречу и чопорно, двумя руками, пожал руку стареющего мага, широко при этом улыбаясь.

— Рад встрече, Михаил Михайлович.

— Я тоже рад. Говорили, твоя жена родила тебе еще одного сына? Поздравляю. Много сыновей — удача в дом. С меня подарок. Уже приготовил. Вечерком прокатимся ко мне?

— С большим удовольствием.

Павел слушал и балдел. Петрович перед иностранцем стелится, а Мих Мих так небрежно, чуть ли не свысока. Есть многое, Горацио, на свете, чего не снилось нашим мудрецам.

— Значит, договорились. Так что насчет коньяка-то? Угостите или как?

— Лида, налей ему. Ты чего пришел? — сбавляя тон, но с заметной подозрительностью спросил Горнин.

— Похоже, тебя спасать. И, кажется, вовремя. Так это и есть наш монстр? — спросил он, глядя на Аллу. Он сел напротив нее и кивком поблагодарил секретаршу, поставившую перед ним бокал. — Интересно будет послушать.

— Ты не член комиссии, — быстро проговорил Горнин.

— Не судья, это точно. Я адвокат.

— Что?! Какой еще адвокат? Ты совсем уже?

— От общественности. Вы ж сейчас парня долбать будете, а он в этих делах ничего не понимает. Навешаете ему лапши на уши, снимай потом. Кстати, правилами это не возбраняется.

— Лапша?

— Адвокат!

— Про адвоката там ни слова нет.

— Что не запрещено, то разрешено. Кстати, я еще и свидетелей приглашу. Вот ее, например, — показал он на Марину. — Так что, когда едем?

— Михаил Михайлович прав, — покивал господин Мишаль. — В заседании комиссии в одна тысяча девятьсот восьмом году в Брюсселе, когда обсуждалась деятельность Эжени Лаваль, присутствовал защитник из числа местных магов.

— Никуда мы не поедем, — глухо проговорил Горнин, запустив нос в бокал, из которого в рот перелился солидный глоток. — Все скоро будут здесь. Подозреваю, что очень скоро.

За этим последовал недовольный взгляд в сторону Павла.

— Ну и хорошо. Паш, Мариночка, присаживайтесь, в ногах, как известно, правды нет. Ничего, что я тут слегка распоряжаюсь? — ехидненько поинтересовался Мих Мих.

Вместо ответа маг-директор сурово посмотрел на секретаршу, наблюдавшую эту сцену с неподдельным интересом.

— Я тебя что просил сделать, а?

— Ой! Бегу, Александр Петрович, бегу.

Она упорхнула бы прямо с бутылкой в руке, если бы Мих Мих не остановил ее и не перехватил сосуд с драгоценной жидкостью.

Но сразу вылететь из кабинета ей не удалось. В очередной раз ойкнув, она отступила перед стремительно входящим Перегудой.

— Что тут происходит? — закричал он с порога, хотя порога как такового здесь не имелось. Так, оборот речи.

— Ты бы сначала поздоровался, Рома, — укорил его Мих Мих, с заметным удовольствием потягивающий коньячок. — Хоть не с нами, так вот с господином Мишалем.

Перегуда затравленно посмотрел на араба и поспешил изобразить нечто среднее между хищным оскалом и радостной улыбкой.