Николай Петри - Зеркало в руках

  А сегодня его сон впервые оказался пуст...

  Видец вполне осознанно воспринимал себя стоящим в центре невообразимо огромного сооружения, стены и потолок которого терялись не то в странной голубоватой дымке, не то в восходящих потоках тяжёлых испарений, идущих от разлитой по всему полу тёмной жидкости. Влажная атмосфера угнетала сильнее, чем невидимая за водяной взвесью каменная толща свода. Однако неописуемое чувство абсолютного, вселенского одиночества давило, душило и подавляло в тысячи крат сильнее. Это было безумно трудно - просто так стоять в центре зала, размеры которого могли превосходить всю обитаемую долину и знать, что за тонкой, мягко колеблющейся пеленой нет ничего и никого. Мало того, в этот самый миг видец был абсолютно уверен - его самого здесь тоже нет...

  Хай Рэ просыпался тяжело. Смутные образы чего-то недопонятого, недоосознанного, недопережитого ещё удерживали его на грани сна и бодрствования, а руки и ноги уже пытались что-то сделать. Не с первой и не со второй попытки видецу удалось сесть на жёстком ложе. Но и в таком положении он просидел несколько долгих минут, бездумно глядя перед собой. Жизнь зимнего ночного леса неторопливо проходила перед его глазами, не оставляя в памяти ни штриха, ни зацепки.

  Где-то недалеко хрустнула ветка - от мороза? Стрельнул искрами дальний костерок - высохла сырая ольха? Упала снежная шапка с разлапистой ели - белка резвится?..

  Видец с трудом пошевелился.

  Всё тело окостенело не то от боли, не то от мороза. Старик медленно потянулся к кучке загодя припасённого хвороста и осторожно положил несколько веток на россыпь рубиновых углей. Сразу повалил густой желтоватый дым, а потом пламя резко вырвалось из-под заиндевелых прутьев и натужно, басовито загудело.

  Хай Рэ хотел улыбнуться, но замёрзшие губы не повиновались. Видец придвинулся ближе к костру, почти в самое пламя окунув озябшие руки. Долго сидел так, точно губка впитывая тепло. Когда хворост почти прогорел, с удовольствием добавил в костёр несколько берёзовых поленьев и принялся ждать. Скоро тепло волнами начало накатываться на него, отогревая не столько окоченевшие от холода конечности, сколько вымороженную сном без сновидений душу.

  Немного согревшись, Хай Рэ принялся готовить чай. Пока нагребал снег, пока топил его, добавляя всё новые и новые порции, ночь почти закончилась. Наступило то время, когда ночные обитатели уже завершили охоту, а дневные ещё окончательно не проснулись.

  Приятная, почти сказочная пора...

  Хай Рэ с удовольствием пил маленькими глотками душистый взвар и думал о последнем переходе. Всё складывалось как нельзя лучше. Ветер утих окончательно, да и мороз к утру значительно спал. Скоро взойдёт солнце - станет ещё теплее. Снега за ночь выпало совсем много, так что он доберётся до долины и без снегоступов. А там... а там уже нечего опасаться.

  Умиротворение овладело видецом. Он прикрыл глаза, стараясь до конца насладиться редким состоянием безмятежности и душевного комфорта. Костёр горел жарко, лаская заскорузлые стариковские пальцы, крепко сжимавшие кружку с отваром. По осунувшемуся лицу бродили багряные тени, то прячась в глубоких морщинах, то стремительно пробегая по нахмуренному лбу и обвислым щекам. От жара лицо видеца раскраснелось, но Хай Рэ не отодвигался назад, будто намереваясь впитать всё тепло развеселившегося, разохотившегося костра.

  Чай закончился. На миг возникло ленивое желание вздремнуть часик-другой, однако мимолётное образы ночных видений мгновенно погасили это желание. Хай Рэ решил собираться, чтобы отправиться в путь пораньше.

  Он встал, потянулся (захрустела обледенелая на спине накидка). Видец широко улыбнулся и тут понял, что на поляне он не один...

  Шагах в пятнадцати от Хай Рэ, облитый мертвенным светом ущербной луны, стоял снежный барс. Он был необыкновенно красив в своей вызывающе-наглой позе хищника, который никого и ничего не боится.

  Видец не столько испугался, сколько удивился: дерзости этой кошке не занимать!

  Испуг пришёл потом, когда в безжизненном лунном свете блеснули холодные глаза ирбиса - пустые, бездушные, неживые зрачки расчётливого убийцы. Ирбис пришёл не охотиться - ирбис пришёл убивать.

  Видец понял это сразу. Понял он и другое: снежный барс не напал на него во сне, хотя мог это делать (судя по всему, ирбис давно наблюдал за поляной). Значит, ему не нужен спящий, почти окоченевший от холода человек - он хочет в открытой схватке доказать двуногому собственное неоспоримое превосходство.

  Внутри Хай Рэ стало подниматься глухое раздражение. Выходит, ирбис настолько уверен в себе, что не воспринимает человека как достойного соперника! Будь всё иначе, снежный барс напал бы исподтишка - в момент, когда человек меньше всего ожидал атаки. И ещё об одном догадался видец: ирбис хочет не просто уничтожить его в открытой схватке. Нет, он хочет показать всей долине, что не боится двуногих, а потому не оставляет за ними права единолично владеть обширной землёй.

  Наверное, в этом и заключалась истинная причина необычного поведения ирбиса. Значит, этот бой будет не только за спасение собственной жизни. Это будет схватка с олицетворением всего чужеродного, покусившегося на вековые устои людей.

  "Что ж, - подумал видец спокойно, - была у меня когда-то первая схватка с тигром, будет и последняя - со снежным барсом..."

  Хай Рэ не питал иллюзий по поводу исхода короткого боя. Если он не ошибся в своих предположениях, ирбис пришёл за жизнью человека не один. Едва ли по молодости у него есть собственный прайд, но одна-две самки могут находиться где-то рядом.

  Все долгие и непростые рассуждения заняли в мозгу видеца ровно столько времени, чтобы снежный барс успел сделать два шага в направлении застывшего человека и, игнорируя горящий костёр, приготовиться к единственному победному прыжку...

   Всё, что успел сделать Хай Рэ за те ничтожные мгновенья, пока призрачно-белая стрела тугих мышц и острых клыков преодолевала короткие метры - это упасть навзничь, схватив в правую руку цеп, а в левую - нож. Почти в тот же миг раскрытая пасть оказалась в полуметре от лица Хай Рэ. Видец изо всей силы ударил по оскаленной морде шипастым шаром.

  Надсадный выдох из горла человека слился с громовым рычанием раненого хищника.

  Лес мгновенно проснулся, и пробуждение оказалось для жителей леса нерадостным.

  Страшным ударом ирбиса отбросило в сторону. Пока он барахтался в снегу, разбрызгивая кровь из разбитой пасти и будоража испуганных лесных обитателей грозным рычанием, Хай Рэ вскочил на ноги, продолжая судорожно сжимать в руках цеп и нож. Глаза видеца сверлили дрожащее от гнева тело ирбиса, а правая нога шарила по подстилке в поисках топора. Спасительного лезвия нигде не было. Хай Рэ замер, пытаясь угадать, как поведёт себя хищник. Ирбис тоже не торопился нападать. Что-то похожее на удивление читалось в его холодных, немигающих глазах.