Николай Чадович - Особый отдел и пепел ковчега

– Ничего не поделаешь, – сказала Людочка. – Есть ангелы-хранители, и есть ангелы-истребители. Ещё неизвестно, кто из них важнее.

– Да-а, – вздохнул Кондаков. – Чую, нам предстоят горячие денёчки. Лишь бы только Степанов клюнул.

И тот клюнул уже на следующий день после публикации объявления.

Поздним вечером в четверг Окулист позвонил Приходько, который сразу узнал голос своего бывшего подопечного. Поздоровавшись, тот развязно спросил:

– Какие трудности, командир?

– Да всё те же, – ответил Приходько, согласно наставлениям Кондакова старавшийся вести себя предельно естественно. – Женился, а жену даже привести некуда. Свой единственный стул я держу на шкафу и снимаю только для почётных гостей.

– Ты женился, командир? – удивился Окулист. – Тогда поздравляю. Почему меня не пригласил на свадьбу?

– Да не было никакой свадьбы. Расписались, выпили бутылку шампанского – вот и всё.

– И кто же твоя избранница?

– Красивая девушка. С высшим образованием. Моложе меня на двадцать лет.

– Да ты орёл, командир! Ладно, финансовые проблемы обсудим попозже. Пока я к этому не готов. Жди звонка.

– И долго ждать?

– Ну, не знаю… Думаю, в течение недели всё образуется.

– Зашёл бы в гости. А то у меня в Москве знакомых мало. Даже выпить не с кем.

– Заманчивое предложение… Я подумаю. – Окулист положил трубку.

Члены опергруппы, утром прослушавшие запись разговора, признали поведение Приходько безупречным.

– Молодец мужик, – похвалил его Кондаков. – Достойно себя вёл. Вряд ли Окулист заподозрил подвох.

– Не забывайте про бетил, – напомнил Цимбаларь. – Почуяв потенциальную опасность, он может как-то повлиять на своего хозяина.

– Приходько находится под защитой мезузы, которую я вчера оставила ему, – призналась Людочка. – Вам я сказать об этом не решилась.

– Партизанщиной занимаешься, подруга, – упрекнул её Ваня, развалившийся поперёк кресла, в которое иные работники особого отдела даже зад свой поместить не могли. – Все наши решения – строго коллегиальные.

– Разве вы со мной советуетесь, когда идёте с Сашкой пить? – парировала Людочка. – И вообще, не лезь в мою личную жизнь. Приходько по документам мой муж. Я просто обязана заботиться о нём.

– Не пора ли нам окончить обмен любезностями и приступить к делу? – Кондаков постучал карандашом по графину, который в отечественных присутственных местах повсеместно заменял председательский колокольчик. – Похоже, что встреча Приходько с Окулистом всё же состоится. При этом возможны самые разные варианты. Первый: Окулист явится к Приходько домой, что лично мне кажется маловероятным. Второй: Окулист вызовет Приходько на стрелку в какое-нибудь укромное место, недоступное для слежки. Третий: Окулист, выследив Приходько, организует как бы случайную встречу. И четвёртый, самый нежелательный для нас: Окулист вообще не пойдёт на контакт с Приходько, а лишь сообщит по телефону, где лежат предназначенные для него деньги.

– Последнее сомнительно, – возразил Цимбаларь. – Окулист не похож на бескорыстного человека. Одаривая своего бывшего командира, он хочет вдоволь понаслаждаться его унижением. Поэтому визит в квартиру совсем не исключён… Уж если Лопаткина взвалила на себя всю эту обузу с фиктивным браком, ей сейчас нужно неотлучно находиться возле Приходько. Прогуливаться с ним под ручку в парке, совместно посещать магазины. Возможно, даже сходить в театр или ресторан. Короче, почаще появляться на людях. Но постоянно быть начеку.

– Я об этом уже сама думала, – сказала Людочка. – Сразу после совещания немедленно отправлюсь к Приходько… Кстати, место, из которого звонил Окулист, определено?

– Да, – кивнул Кондаков. – Таксофон на Профсоюзной улице. Мобильникам он не особо доверяет.

– Завтра или послезавтра мы вновь столкнёмся с Окулистом, – сказал Цимбаларь. – А у нас до сих пор нет никакого плана реальных действий. Как мы собираемся брать его на этот раз, если все предыдущие попытки со стрельбой, погонями и окружением закончились пшиком?

– Коль он так ловко уворачивается от одиночных выстрелов, может, стоит пальнуть в него из автомата? – предложил Кондаков. – А ещё лучше, сразу из двух. Попробуй увернись от целого роя пуль.

Однако Цимбаларь зарубил эту идею на корню.

– Думаю, что качественный фактор в борьбе против Окулиста не поможет, – сказал он. – Одна пуля или десять – какая разница! Не забывайте, что его защищают сверхъестественные силы. Окулисту не страшен сейчас ни автомат, ни огнемёт, ни гранатомёт. Кроме тех случаев, когда его лишат подвижности, загнав в угол.

– Позвольте сказать мне. – Людочка, словно школьница, подняла руку. – Конечно, моё предложение может показаться вам абсурдным и даже кощунственным, но другого выхода я не вижу… Изучая самые разные тексты, имеющие хоть какое-то отношение к интересующей нас проблеме, я пришла к одному парадоксальному выводу… Ковчег завета, бесспорно, защищал своих хозяев, но он не обладал, если можно так выразиться, чувством самосохранения. Об этом свидетельствует немало примеров. Вспомните хотя бы его пребывание в филистимлянском плену. А бесславная гибель во время штурма Иерусалима? Ну что, спрашивается, мешало ковчегу покинуть пылающий город, если он обладал многими чудесными свойствами, в том числе и способностью к левитации. Так нет же – взял себе и сгорел!

– К чему ты клонишь? – покосился на неё Кондаков.

– Да в общем-то ни к чему. – Похоже, Людочка уже и сама была не рада, что затеяла этот разговор. – Но если вас интересует моё мнение, я предложила бы стрелять не в Окулиста, а в бетил, как известно, висящий у него на груди. Являясь производным от ковчега завета, бетил унаследовал многие качества предшественника. Он не сможет защитить себя и тем самым погубит своего хозяина. Остаётся лишь подобрать оружие, способное пробить сразу и футляр с бетилом, и бронежилет Окулиста.

– Да ты хоть отдаёшь отчёт своим словам? – Кондаков перешёл на зловещий шёпот. – Наша задача не уничтожить бетил, а заполучить его в целости и сохранности.

– Если события будут развиваться в том же ключе, что и сейчас, мы никогда не получим бетил, – горячо возразила Людочка. – А Окулист будет благополучно творить своё черное дело, пока не умрёт собственной смертью. То есть ещё лет тридцать-сорок. Со временем он станет величайшим киллером в истории человечества. И всё благодаря заступничеству бетила и нашей нерешительности.

Неизвестно, чем бы завершился этот спор, но сторону Людочки неожиданно принял Ваня.

– Если Окулиста нельзя шлёпнуть иным способом, я бы пожертвовал бетилом, – сказал он. – Хватит платить человеческими жизнями за перспективу призрачного счастья.