Дмитрий Самохин - Меняла Душ

Матвей не мог поверить в то, что услышал. Это было безумием, но таким холодным и логичным, что Ставрогин даже усомнился в себе. Но тут же восстановил статус-кво в организме, показав, кто хозяин, а кто узурпатор.

Он перестал слушать африканца с задатками проповедника. Он вспомнил самое свое первое Изменение, которое совершил, сражаясь за собственную жизнь. Ситуация повторилась. Круг замкнулся. В намерениях стоящих напротив него людей Ставрогин не сомневался. Они пришли за его жизнью. Только он им не дастся. Он — рыбка явно не для их клыков.

Матвей устремил свой взгляд к Жнецу, старому знакомцу, уже однажды прошедшему Изменение. Он вгляделся в его глаза и попытался проникнуть глубже, вобраться и вжиться словно вирус. Но сколько Матвей ни бился, ничего не получалось. Душа Жнеца оказалась для него недоступна!

Его потуги не остались незамеченными. Африканец рассмеялся и сказал Ставрогину:

— Можешь не пытаться, Меняла! Они уже стали Паладинами. А Паладины недоступны для тебя. Паладины — защитный механизм Вселенной. Их охраняет сама демиургическая сила, против которой ты выступил. Ты не сможешь изменить их души. Ты обречен!

Матвей скользнул взглядом ко второму человеку, в кожаной куртке, но и он оказался экранированным от его воздействия. Ставрогин кинул прицельный взгляд на африканца — тот же результат.

— Я — Хранитель, — усмехнулся черный дьявол. — Я так же недоступен для тебя, как и Паладины. Повторяю: ты обречен.

Ставрогин взвыл от отчаяния.

— Чаша весов глубоко ушла в сторону тьмы. Ты вот уже сто с лишним лет наполнял добротой души людей, но мир не может иметь только одну раскраску. Мир многоцветен. Попытка раскрасить мир в один цвет всегда оборачивается катастрофой. И мы сейчас на грани катастрофы. Выбравшись из иномирья, ты дослал последний камешек в копилку тьмы! Апокалипсис начнется с минуты на минуту, со дня на день. У нас нет времени. Мы должны торопиться. Чтобы восстановить баланс сил, мы должны убить тебя.

Ага, вот оно! Матвей так и знал, что без его смерти дело не обойдется. Но он не мог умереть. Он не хотел этого. Какое ему дело до всего мира, если его в нем не будет? Какого черта?! Он должен был спастись! Должен был что-то сделать, чтобы спастись.

Матвей потупил очи долу, уставившись в снег. Он зажмурился, пытаясь найти выход… Это получилось само собой. Его душа сама раскрылась навстречу взгляду Менялы Душ, устремленному внутрь.

Матвей испытал ликование. Он нашел выход, который не могли предусмотреть ни Хранитель, ни Паладины. Он отыскал способ оставить их всех с носом. Вернуться к самому истоку, начать всё сначала. Заново прожить каждое мгновение собственной жизни. Заново выбрать путь для собственного развития.

Снаружи продолжали доноситься голоса.

— …смерть Менялы вызовет огромный выплеск силы. Меняла Душ изначально адепт света, мессия, который не может остановиться. Смерть мессии, адепта света, вызовет прилив энергии на чашу тьмы. Прилив, который сможет уравновесить силы и тем самым остановить качание колыбели Вселенной, которая уже готова сорваться и разрушиться. Убить Менялу Душ призваны Паладины. Так было и так будет! Ибо, пока существует Вселенная, а во Вселенной вращается маленький шарик Земли, на Землю будут приходить Менялы Душ! Они будут пытаться изменить ее к лучшему, не ведая того, что тем самым уничтожают ее. И будут рождаться Паладины — единственные способные остановить губительную деятельность Менял. И будут жить Хранители, из поколения в поколение передающие знания о Менялах Душ, Паладинах и Вселенной. Так было, так есть и так будет!..

Матвей не вникал в слова Хранителя. Он нащупал свою душу. Увидел ее. Огромное колесо Изменений, на которое сходились миллионы крошечных ниток — человеческих судеб. Колесо медленно вращалось, поскрипывая. Ставрогин ухватился за него, словно за штурвал, и резко качнул вправо. Он знал, куда следует раскрутить колесо собственной души, чтобы избежать гибели. Колесо набрало скорость.

Теперь Матвей был в недосягаемости для Паладинов и Хранителя. Механизм запущен. У них не оставалось времени. Он стал для них неуязвим!

Ставрогин раскрыл глаза и насмешливо посмотрел на африканца, продолжавшего проповедь.

Хранитель перехватил странный взгляд Менялы и понял, что произошло нечто непредвиденное.

— Стреляйте! — закричал он.

Паладины не стали себя долго упрашивать. Тихо застучали иглометы. Сотни титановых иголок с огромной скоростью вырвались на свободу. Они устремились к Ставрогину, и Матвей почувствовал аромат смерти, идущий от них.

Ход времени для Ставрогина резко замедлился. Он видел, как медленно плыли в его сторону иглы, призванные оборвать его жизнь.

Позади него вдруг проявилась чуждая энергия. Матвей медленно обернулся, чтобы посмотреть. Но он и так уже знал ответ. В мир Земли просачивались гаргульи. Они еще надеялись заполучить его. В тот момент, когда птицеголовые шагнули на Землю, последнее Изменение Менялы Душ завершилось.

Матвей Ставрогин исчез.

Иглы, предназначенные ему, ударили в гаргулий.

Яровцев терпеть не мог проповеди. Он всегда считал, что они съедают время, а проку от них — ноль с хвостиком. Когда Меняла Душ неожиданно материализовался в заснеженном лесу перед Арвати Махони, привезшим шизофреническую историю из недр Черного континента, и остолбеневшими, не до конца еще поверившими в эту историю Жнецом и Ярославом, африканец завел длинную речь о свойствах мироздания, тьме и свете и миссионерской деятельности великого Менялы. Яровцев тогда попрощался с надеждой осуществить возложенную на него миссию. Поэтому, когда Меняла Душ неожиданно растворился в морозном воздухе, пропитанном снежинками, Ярослав этому не удивился. Неприятным сюрпризом оказалось явление старых знакомцев, птицеголовых существ, которые вдруг шагнули из пустоты.

Их было восемь особей. Но в первые же секунды явления на Землю число их заметно уменьшилось. Иглы, выпущенные синхронно Жнецом и Яровцевым и предназначавшиеся Меняле Душ, в клочья разорвали первую троицу пришельцев. Умирающие птицеголовые дико заверещали, то ли взывая об отмщении, то ли просто от боли.

Последовавшие далее события развивались молниеносно. Двое птицеголовых совершили стремительный прыжок в сторону африканца. Арвати Махони, остолбеневший от ужаса, не успел ничего сделать, чтобы спасти свою жизнь. Рука птицеголового, обратившаяся в некое подобие массивной секиры, ударила по ногам Хранителя, подрубая их. Арвати Махони зашатался и упал. Из отрубленных ног хлынула густая алая кровь, которая тут же пропитала снег и насытила промерзшую землю. Африканец закричал. Его крик был страшен. От этого крика Ярослав, привыкший к боли и чужой смерти, задрожал мелкой дрожью и с трудом подавил в себе желание развернуться и пуститься со всех ног в лес, чтобы скрыться с глаз птицеголовых, которые плотоядно озирались по сторонам в поисках новой жертвы.