Константин Образцов - Красные цепи

Из низкого чердачного люка на крышу выбиралась Алина. Она выбросила на загремевшую кровлю тяжелый вьюк с огнеметом и на четвереньках вылезла следом сама. Рыжие волосы были растрепаны, лицо перепачкано подвальной пылью и грязью, джинсы снизу и до самых колен забрызганы густыми темными потеками, а куртка изорвана в нескольких местах, так что клочья коричневой кожи свисали, словно нелепая бахрома. Алина посмотрела на замерших напротив друг друга противников, отвернулась и стала молча распаковывать вьюк.

— Почему так долго? — спросил Гронский.

— Пошел ты к черту, — с чувством сказала Алина и с усилием вытянула из плотного чехла длинную металлическую трубу.

Некромант занервничал, переминаясь с ноги на ногу и облизывая бескровные тонкие губы. В желтых глазах заметалось беспокойство. Гронский не сводил с него пристального внимательного взгляда.

— Как дела в «Данко»? — снова спросил он.

— Прекрасно, — отозвалась Алина. — Обошлись без пожара. Там уже поработали другие чистильщики.

Некромант быстро взмахнул мечом и шагнул вперед, но Гронский был готов к его выпаду и легко уклонился, еще немного отступив назад.

— Алина, — снова заговорил он, — спустись обратно на чердак, там можно будет укрыться от взрыва. Подготовь огнемет к выстрелу, обопрись на крышу и прицелься. И если со мной что-то случится, сожги эту дрянь к чертовой матери.

В желтых глазах Некроманта полыхнул яростный огонь. Он издал вопль, похожий на злобный клекот падальщика, и пошел на Гронского, осыпая его быстрыми сильными ударами. Алина замерла на месте, глядя, как Гронский пятится назад, пытаясь уклоняться и защищаться ножом, а лезвие меча мелькает у его горла, лица, груди — все быстрее и быстрее.

«Ему не выстоять, — подумала Алина и подняла огнемет, забыв о том, что ей нужно отойти на чердак. — Нет, не выстоять».

Клинок меча задел левую руку Гронского и скользнул дальше, окрасившись кровью. Гронский вскрикнул и наклонился, непроизвольно опустив на мгновение руку с ножом. Некромант зарычал, поднял меч и обрушил тяжелый удар, целя в голову склонившегося перед ним человека. В последний момент тому все же удалось поднять свой нож, подставляя его под удар. Меч сломал вороненое лезвие, но чуть отклонился в сторону и прошел в сантиметре от головы Гронского, а Некромант резко наклонился вперед, увлекаемый силой мощного взмаха. Гронский распрямился пружиной, выпрыгнул вверх, стремительно крутанулся в воздухе и резко выбросил вперед левую ногу. Сокрушительный удар пришелся точно в голову старого упыря. Меч вылетел у него из рук и, стуча и подпрыгивая, полетел по крутому скату крыши в сторону черного провала колодца, а вслед за своим оружием последовал и сам Некромант, покатившись вниз рычащим комком тряпья и грохоча сапогами по железу.

Алина радостно вскрикнула и тут же осеклась: Гронский неловко приземлился после прыжка, поскользнулся на заиндевевшей кровле и тоже упал на крутой скат, стремительно заскользив вниз.

Она подбежала к краю крыши. В последний момент Гронскому удалось повернуться на спину и задержать падение, ударившись каблуком в жестяной желоб водостока, как раз в том месте, где в него вцепился скрюченными пальцами повисший над двором Некромант. Тот невероятным усилием подтянулся, почти взлетев в воздух, и обрушился на Гронского сверху. Противники сцепились, лежа на крутом скате крыши. Некромант выхватил из-под иолы своего лапсердака длинный кинжал и с воплем ударил, целя в горло, но Гронский успел уклониться, и клинок, пробив, как консервную банку, ветхое железо, по самую рукоять вошел в деревянную балку крыши. В следующий миг узловатые пальцы вцепились Гронскому в шею. Упырь давил и рычал, а человек изо всех сил пытался оторвать его от себя, и ему удалось отодвинуть Некроманта ровно настолько, чтобы просунуть между ним и собой согнутую в колене ногу. Цепкие руки продолжали хвататься за шею и одежду, но Гронский оперся спиной о крышу, резко выпрямил ногу и с силой отбросил от себя Некроманта, как человек стряхивает с одежды омерзительное насекомое. Тот отлетел, на мгновение завис в воздухе, хватая пустоту растопыренными пальцами, и с пронзительным криком полетел вниз.

Гронский перевел дыхание и посмотрел во тьму, туда, куда рухнул старый вампир. Далеко внизу, на глубине в шесть этажей, во мраке каменного колодца что-то копошилось, отвратительное и страшное, словно недодавленный паук.

— Аля, огнемет! — закричал Гронский.

Алина, не успев даже подумать о том, что делает, прыгнула боком на крутой склон крыши и заскользила вниз, как с горки, прижимая к себе огнемет и целясь выставленной вперед ногой в водосток. Ветхая жесть дрогнула и прогнулась, принимая на себя тяжесть двух человек. Гронский подхватил железную трубу огнемета и поднял его вертикально вверх над каменным мешком двора.

— Привет от леди Вивиен, — негромко сказал он и нажал на спуск.

Грянул гром. Короткий столб пламени и шлейф порохового дыма вырвались вверх, осветив на мгновение яркой вспышкой крыши домов. Капсула зажигательного заряда ушла в темноту, и в следующий миг все вокруг содрогнулось. Грохот расколол темную ночь, как елочную игрушку. Старые стены домов затряслись, покрылись глубокими трещинами и разом осели, покосившись в разные стороны. Хлипкий желоб водостока не выдержал, оборвался, и Гронский с Алиной скользнули вниз, откуда им навстречу уже взлетало яростное, всепожирающее пламя.

В последний момент Гронский успел ухватиться за рукоятку ножа, вбитого в крышу, а другой рукой прижать к себе Алину и откинуться как можно дальше назад, уклоняясь от языков огня, которые рвались из каменного жерла двора, словно из недр вулкана. Алина судорожно вцепилась в Гронского, пряча лицо у него на груди, и ей скорее показалось, чем она услышала на самом деле, что сквозь рев пламени звучит, постепенно затихая, нечеловеческий душераздирающий вой…

Очнулась Алина уже наверху. Кругом летали крупные черные хлопья сажи, поднимаясь к ясному холодному небу, и оседали обратно, словно отвергнутые падшие души. Из квадратного чердачного люка густыми клубами валил дым. Где-то вдалеке завывали мертвыми голосами сирены пожарных машин.

Гронский протянул ей руку, помогая подняться. Она встала, с трудом приходя в себя и морщась от боли в подвернутой так неловко лодыжке.

— Пожалуй, самое время отсюда уйти, — сказал он. — Если, конечно, у тебя нет больше здесь никаких дел.

Алина посмотрела на Гронского, на покрытые волнами прогнувшегося металла крыши, трещины в стенах, на летящую из каменного провала сажу и на затянутый дымом вход на чердак.